Раздолбаи космоса, или Гений кувалды

— Строит из себя больно много… — нехотя отозвался Ромка. — Такое гонит!.. И с хозяевами она знакома, и мыслями она с ними обменивается… Всю жизнь на мозги капали, а тут она ещё! Того нельзя, этого нельзя…

— Чего нельзя-то? — не понял Василий.

Вместо ответа Ромка ухмыльнулся ехидно и вроде бы даже повеселел.

— А правда, пошли к Пузырьку! — предложил он, изменчивый, как ветер. — Чего ступеньку просиживать!..

* * *

Обдаваемый неторопливым прибоем разноцветных световых волн, Пузырёк стоял в классической позе погорельца над пепелищем и скрёб в затылке. Змеевики, ранее оплетавшие рощицу стеклистых труб на манер повилики, — исчезли. В чёрных провалах кладовок уже не играли ласковые блики на грудах полупрозрачных бурдючков. О былом великолепии напоминала лишь свернувшаяся на полу карликовая глыба в виде человеческого уха. На некоторых трубах, правда, остались спиральные вдавлины, но чувствовалось, что скоро и они распрямятся.

— Да-а… — озадаченно тянул Пузырёк. — Это хорошо ещё, я вчера догадался кое-что в незаселёнку перетащить… Ну вот как это они так делают? Снаружи, что ли?

Кроме него, в помещении находились расстроенный Лёша Баптист и злобно усмехающийся Крест.

— Давно? — профессионально озираясь, спросил Василий.

— Да только что! — сказал Пузырёк. Особого расстройства на его мудром морщинистом лице, впрочем, не наблюдалось. Он, видимо, привык уже к таким налётам надзорок и относился к ним, как к чему-то неизбежному. — На десять минут вышел — спросить у Маши, как она подошвы заливает. А вернулся…

— Епишкин пистолет!.. — сокрушённо молвил Лёша Баптист. — Теперь, наверно, цены поднимешь?..

— А как же! — ухмыльнулся Пузырёк. — Мне, считай, всё по новой начинать…

Василий тем временем осмотрел помещение и, естественно, не найдя никаких следов, вновь присоединился к остальным.

— Чисто работают, — с уважением признал он. — Не иначе, дали снаружи щелчка — и всё в пыль.

— Пыль… — недовольно повторил Пузырёк. — Ну покажи мне эту пыль, раз ты такой умный! Пыль… Да они и пыли-то не оставляют!

— Зуб даю, Клавка навела, — с недоброй улыбкой изронил Крест.

Оживлённо потирая изжелта-розовые ладошки, возник дедок Сократыч.

— Так-так-так… — радостно озираясь, проговорил он. — Что ж, могу себя поздравить! Сроки погрома, согласитесь, я в прошлый раз назвал почти правильно… А что в кладовках?

— Пусто… — проворчал Пузырёк.

— Вели-колепно! — бодро воскликнул дедок. — Стало быть, можно считать доказанным, что причина погромов не в усталости труб, а в самом факте самогоноварения. Иначе, согласитесь, надзоркам было бы достаточно уничтожить только аппарат… И в этом случае возникает всего лишь один вопрос: почему они не сделали этого раньше?..

Крест брезгливо скривил рот и двинулся к скоку. Проходя мимо Сократыча, приостановился и окинул сияющего дедка недобрым взглядом.

— Голова — Бетховена, — процедил он, — а в голове — …

Сказал в рифму, что именно, — и канул с глаз.

— Ну ладно… — вздохнул Пузырёк. — Чего зря время терять? Пойду в «конуру», новый змеевичок соображу. А бак — уж завтра…

— Давай я с тобой! — встрепенулся Ромка. — Хоть посмотреть, как это у тебя получается!

— Пошли, — с мудрой усмешкой согласился покладистый Пузырёк. — Только уговор — сидеть тихо. С этим делом так: чуть отвлёкся — начинай всё по новой… Тут, брат, терпение нужно. Это тебе не камушки долбать…

Оба сгинули, и Сократыч с Василием остались вдвоём в голой опустевшей опоре, по которой так привольно теперь было разливаться радужным волнам приглушённого света.

— А вы что же, Василий? — полюбопытствовал дедок. — Посмотреть не хотите? Между прочим, довольно впечатляющее зрелище — прямо из воздуха, представьте, образуется змеевик… Кстати, я никогда не встречал вас возле «конуры». Неужели вы так ни разу и не попытались сами что-нибудь намыслить?

— Да как… — с неохотой отозвался Василий. — Пытался, конечно…

— И что?

— А ничего. Вытаращусь, как дурак, и всё без толку. У Ромки хоть цемент какой-то из воздуха сыплется…

Тут Василий наконец сообразил, что от душеспасительной беседы Ромка со свойственной ему ловкостью просто-напросто улизнул. «Вот ведь паразит лопоухий…» — по старой памяти с досадой подумал Василий.

Откланялся и, не зажмуриваясь, шагнул в скок. Просто не было теперь нужды зажмуриваться — устройство давно уже стало привычным, и голова при переходе не кружилась.

Телескоп терпеливо ждал на корточках неподалёку от выхода. Ему часто случалось сопровождать Василия к Пузырьку (хотя внутрь его, конечно, ни разу не приглашали), и поэтому расположение скоков он знал назубок.

— Ну что, Телескоп? — сказал Василий. — Домой?

— Мой! — с готовностью пискнул зверёк.