Раздражающие успехи еретиков

«Чарисиец» легко скользил к ним с подветренной стороны, его орудия были наготове, и он мог видеть его капитана, стоящего на своем юте и наблюдающего за «Уингом» в подзорную трубу. Он надеялся, что чарисиец обратил внимание на тот факт, что ни один из моряков «Уинга» не был даже близко к жалкому бортовому набору «соколов» галеона. И ни один из корабельных «волков» не был закреплен на своих вертлюгах.

Мы не представляем абсолютно никакой угрозы, — думал он очень напряженно в направлении другого капитана. — Просто еще одно маленькое потрепанное торговое судно с грузом для Швея.

Шхуна подошла еще ближе, пока не оказалась менее чем в пятидесяти ярдах от наветренного борта «Уинга», когда галеон лег бортом на правый галс. Крейсер Чариса шел вприпрыжку, легко превосходя лучшую скорость «Уинга» при таких условиях ветра под одними только собственными фоком и гротом, и Харис почувствовал внезапный укол зависти. Как бы он ни был взволнован, получив командование «Катлэсом», он знал, что галеон никогда не смог бы сравниться со скоростью и маневренностью этой шхуны, а бортовой залп тридцатифунтовых карронад «чарисийца» был почти таким же тяжелым, как бортовой залп нового «Катлэса».

И держу пари, они не отдают эти чертовы шхуны кому попало, — мрачно подумал он. — Они хотят, чтобы командовали люди, способные не только сражаться, но и думать.

— Эй, «Уинг»! — голос чарисийского капитана разнесся по воде между двумя кораблями, усиленный и направленный его кожаной говорящей трубой.

— И что могу для вас сделать в это прекрасное утро? — прокричал в ответ Харис в свою собственную говорящую трубу.

— Ложитесь в дрейф, пожалуйста! — ответил чарисиец.

— По чьему распоряжению? — Харис изо всех сил старался вложить в вопрос нужную нотку буйства.

— Вы знаете, чьи полномочия, капитан! — Харис заметил, что в голосе чарисийца было больше веселья, чем чего-либо еще, и он использовал свою говорящую трубу, чтобы указать в направлении флага кракена, развевающегося над его собственным кораблем.

— Это имперский торговый корабль! — выстрелил в ответ Харис.

— И мы не воюем с империей, — сказал ему чарисиец. — Но мы находимся в состоянии войны с людьми, которые могут притворяться харчонгцами. Теперь ложитесь в дрейф, капитан, прежде чем я начну думать, что вы можете быть одним из них.

Харис подождал еще несколько мгновений, затем позволил своим плечам опуститься.

— Хорошо, — прорычал он в ответ разочарованным тоном и повернулся к своему первому помощнику. — Придется лечь в дрейф, — сказал он.

— Да-да, сэр.

Харис нахмурился, но другой офицер взял себя в руки, прежде чем отдать официальное военно-морское подтверждение приказа, и он сам тоже умудрился не отдавать честь. Что, учитывая тот факт, что под давлением люди, как правило, реагировали так, как их учили, и что он, должно быть, испытывал такое же беспокойство, было, вероятно, лучшим, чего Харис мог ожидать.

«Уинг» нырнул без резкости или эффективности, которые можно было бы ожидать от военного корабля. Его фок и грот были заторможены, его носовой спритцель исчез, а фок-марсель и грот-марсель были кругом стянуты брасами, чтобы тянуть судно в противоположных направлениях и удерживать его почти неподвижным под действием таких сил.

Шхуна повторила его маневр гораздо более ловко, и с ее борта был спущен катер с экипажем. Он быстро проплыл через промежуток между двумя судами и оказался рядом с «Уингом».

— Разрешите подняться на борт, сэр? — довольно почтительно спросил командовавший абордажной группой молодой лейтенант, поднявшись по борту галеона к входному люку.

Харис позволил себе секунду или две сердито смотреть на молодого человека, затем поморщился.

— Раз уж вы сочли нужным пригласить себя, полагаю, вы можете и это, — прорычал он.

— Спасибо, сэр, — сказал лейтенант. Он преодолел оставшуюся часть пути через входной люк и подождал, пока десять чарисийских морских пехотинцев последовали за ним на борт.

— Мой капитан поручил мне извиниться за причиненные неудобства, капитан, — сказал он затем. — Он понимает, что никому никогда не нравится, когда его останавливает и берет на абордаж иностранный флот. Если вы покажете мне свои документы, мы постараемся покончить с этим как можно быстрее.

— Это меня вполне устроит, — ответил Харис. — Идем со мной.

— Спасибо, сэр.

Лейтенант кивнул сержанту, командовавшему отделением морской пехоты. Один из пехотинцев присоединился к лейтенанту; остальные остались там, где были, прямо внутри входного люка. Они не делали открыто угрожающих жестов, хотя ни Харис, ни кто-либо из его людей не сомневались, что их безобидно лежащие на палубе мушкеты были заряжены.

Лейтенант и сопровождавший его единственный морской пехотинец последовали за Харисом в его каюту под кормовой надстройкой. Они остановились прямо у двери и терпеливо ждали, пока Харис рылся в ящике стола в поисках бумаг «Уинга». Ему потребовалось несколько минут, чтобы найти их, затем он вытащил их вместе с тщательно подготовленным журналом и передал лейтенанту.