Раздробленный свет

— На несколько футов, — отвечаю я, начиная отвинчивать кожухи, чтобы добраться до их внутренностей. — Они могут даже вернуть оболочку, но я думаю, что это займет в лучшем случае несколько минут, а минуты с этими парнями дольше, чем у нас когда-либо будут.

В наступившей тишине я понимаю, что все думают о том, что повлечет за собой эти несколько минут. Флинн, представившись, нарушает молчание, что затем делают все остальные, и София протягивает Санджане бутылку воды и батончик мюсли.

Флинн хмурит брови на протяжении всего знакомства, и я не виню его. Эта физика за пределами моего понимания, а я не вырос на захолустной болотистой планете на полпути через Галактику.

— Итак, доктор Рао… вы знаете, как она это делает? Управляет людьми?

Санджана делает паузу, явно перестраивая свои мысли, раздумывая, как объяснить концепцию.

— В основном… наш мозг работает на электричестве, да? Биохимическое электричество, конечно, не как батарея, но… все маленькие импульсы в нашем мозгу — это электрические искры, которые говорят нам, что мы видим, пробуем, слышим… и все, что мы делаем, все наши мышечные реакции и движения, они также являются реакциями на электрические сигналы. Я считаю, что сущности разлома…

— Сущности… ай! — начинает перебивать Джубили, а потом шипит, когда Флинн прикладывает спирт из аптечки к ране на ее ладони.

Он поднимает глаза, губы его подергиваются.

— Плакса.

— Замолкни. — Но ее губы, кажется, вторят его губам, дернувшись один раз, потом второй, в улыбке. Ее глаза снова переводятся на Санджану. — Я имела в виду: сущности разлома? Что это?

— Они… правильно, вы же ведь не знаете о них. Знаете, почему все… так странно себя ведут? Люди снаружи, те, кто напал на вас?

— Да, они контролируются шепотами.

— Контролируются… — Санджана поднимает брови. — Шепотами? Так вы их называете?

— Лили придумала им название, — тихо вставляет Тарвер. — Она первая узнала о них. Когда мы потерпели кораблекрушение, они появились в ее сознании, как шепчущие голоса.

Санджана колеблется, в ее взгляде сочится сочувствие, когда она поворачивает голову к своему старому другу. Ее колебание затягивается, она явно хочет спросить его о Лили… та может обманывать своего отца и публику, но Санджана понимает, что что-то не так.

— Верно. Ну, тогда вы знаете, на что они способны. Вызывают мышечные спазмы, расширение зрачков, вкус, который люди описывают как металлический…

— На вкус как кровь, — бормочет Джубили, когда Флинн заканчивает обматывать пластырь вокруг ее ладони.

— Я бы описала это скорее как ощущение, которое вы получаете, когда лижете батарею, но я полагаю, что и это точно. При определенных обстоятельствах они могут даже вызывать слуховые и зрительные галлюцинации, как шепоты, которые слышала Лили. И в самых крайних случаях они могут полностью контролировать двигательные функции человека.

— Но какое это имеет отношение к взрыву ЭМИ? — в голосе Тарвера слышится срочность, в нем гораздо больше оживления, чем до прибытия Санджаны.

— Ну… способности шепотов связаны со «взломом» электрических импульсов в мозгу. Моя теория состояла в том, что достаточно большой электромагнитный импульс может помешать этому контролю достаточно надолго, чтобы разорвать связь. Я забрала свои разработки из лаборатории, когда получила твое сообщение… я работала допоздна, это единственная причина, по которой я была в «КЛ», когда «Дедал» упал. Я не могла дозвониться до тебя и знала, что ты пойдешь прямо в… Ну, вот так. — Она кивает в сторону входа в нашу импровизированную пещеру, где несколько мгновений назад мы спасались бегством.

— Вы пришли, чтобы найти нас, не зная, сработают ли эти штуки? — Брови Флинна удивленно взлетают вверх.

— Это было ненамного рискованнее, чем оставаться там, где я была. Половина травматологического центра уже пала жертвой этих тварей, и я не собиралась оставаться и становиться одной из них. Я настроила наладонник в соответствии с инструкциями, которые вы прислали, и я до сих пор не оболочка, так что я предполагаю, что это работает. — Санджана потирает руку чуть ниже локтя. Я думал, что на ней какая-то металлическая, сетчатая перчатка, но когда она массирует то место, где начинается «перчатка», я понимаю, на что смотрю — это кибернетический протез. И взрыв ЭМИ вырубила его так же верно, как и оболочку, что объясняет, почему она не могла позволить себе проверить свою теорию, прежде чем нашла нас.

— Вы отказались от использования своей руки, чтобы спасти нас? — спрашивает София, молчавшая до этих пор, но ее глаза проследили за тем же движением, которое заметил я.

— Я многим обязана Тарверу, — тихо отвечает Санджана. — Если бы не он, я бы потеряла гораздо больше, чем руку.

Тарвер не отвечает, и Джубили откашливается.

— Вы одна из выживших с аванпоста на Патроне, который освободил Тарвер. В каком-то смысле вы… этот аванпост… начало всего этого. Тарвер никогда бы не попал на «Икар», если бы после той операции его бы не отправили в рекламный тур, чтобы заставить людей проявлять более теплые чувства к военным.

— Полный круг, — бормочет Санджана.