Раздвигая границы

— Бет не может объективно оценивать ситуацию. Если когда-нибудь признаешься ей, что я тебе это рассказал, ты покойник. Летом перед десятым классом Люк переспал с ней. А она поверила, что этот козел любит ее. Чувак, она была девственницей. Но после он ни написал ей, ни позвонил — ничего. Мы с тобой тоже те еще задницы, но хотя бы не скрываем этого. Девушки не ждут от нас объятий или звонка.

У меня и раньше был повод надрать Люку задницу, но теперь появился еще один. Бет была мне сестрой, плевать на кровные связи.

— Какое отношение это имеет к Эхо?

— Популярные мрази — для Бет они такая же часть системы. Нашу с тобой жизнь превращают в ад соцработники и судьи. Люк и Грейс — это ее монстры. Когда мы учились в девятом классе, Эхо и Люк были легендарной парочкой. Бет верит, что Эхо такая же, как и он.

— Но это не так, — сказал я, усаживаясь в машину. Желание защитить девушку от всех нападок внезапно стало моей потребностью.

Судя по тому, как Исайя, сжимая зубы, отступил, он уже говорил об этом с Бет. Кивнув мне, парень направился к дому.

— Знаешь, у тебя такой вид, будто ты собираешься на танцы.

Я показал ему средний палец и выехал со двора.

* * *

К моему удивлению, в комнате ожидания я обнаружил миссис Коллинз. На ней было блестящее черное платье до колен. Обычно меня раздражала даже мысль о том, что мы с ней находимся на одном континенте, но сегодня? Плевать. Через пять минут я увижусь с братьями.

— Как оно, миссис Коллинз?

Она от души рассмеялась.

— Какая честь! Никогда бы не подумала, что окажусь среди привилегированного общества людей, которых ты одариваешь своим «как оно?».

— Может, вы никогда не бывали раньше на таких мероприятиях, но здесь все не так уж формально. Глядите. — Я открыл сумку и достал коробку. — Я любил эту игру в детстве. Мы с папой постоянно в нее играли.

Я всегда выбирал черные, и он позволял мне сделать первый шаг. Тот, кто выстраивает четыре фишки в ряд, выигрывает. Мне это удавалось чаще, чем отцу.

— Спасибо за информацию. После нашей встречи я собираюсь на танцы. Кто же счастливица, которую ты сегодня поведешь на праздник? — Эта женщина снова проделывала этот трюк: принимала безобидный вид маленького щенка и при этом задавала вопрос, который мог мне аукнуться, если я отвечу неправильно.

— Простите. Я не танцую.

— Какая жалость. — Она постучала пальцами по столу. — Что случилось с той девушкой, которой ты одалживал свою куртку в прошлом месяце?

Черт, сам загнал себя в угол. Я уставился на дверь, молясь, чтобы в нее ворвались братья и спасли меня.

— Она с другим кавалером.

— Это ее упущение.

Я сложил руки на коленях. Неловкое молчание, растущее между нами, перешло на новый уровень. К этому моменту Эхо могла бы уже простучать своей ногой подземный путь в Китай. Эхо, девушка, которая не могла выйти у меня из головы.

Секундная стрелка на часах над дверью громко отбивала счет. Где мои братья?

— Почему вы здесь?

Женщина приподняла брови и улыбнулась.

— Ной, мы это уже обсуждали. Как твой клинический психолог, я вовлечена в каждый аспект твоей жизни. Это включает и твоих братьев.

— Ной! — Крик Джейкоба, раздавшийся из коридора, пронзил мне сердце. Я резко встал, чтобы найти его, но миссис Коллинз встала на моем пути.

— Нет. — Она прижала свою ухоженную ладонь к моей груди. — Поверь, с ним все в порядке.

Будучи на добрых 30 сантиметров выше, я намеренно навис над ней.

— На случай, если вы еще не поняли, я вам не доверяю. А теперь уйдите с дороги, пока я сам вас не подвинул.

Поразительно, но она не убрала руки.

— Сегодня утром у него был турнир по баскетболу, и на пути сюда мальчик заснул. Джо уложил его на диване в соседней комнате. У Джейкоба проблемы со сном, и у его приемных родителей не хватило духу разбудить его. Обещаю, у тебя будут твои два часа.

Я оглянулся на дверь, затем снова на миссис Коллинз.

— У вас есть тридцать секунд, чтобы объясниться, прежде чем я ворвусь в ту комнату. — Она сделала глубокий вдох, отнимая у меня мое время. — Один…

— Как думаешь, насколько здоровый сон у ребенка, который пережил что-то ужасное?

Ее слова мгновенно меня отрезвили, и я вспомнил о проблемах Эхо.

— Хотите сказать, он страдает от кошмаров?

— Нет, но я знаю одного такого ребенка и могу тебе сказать, что за все три года он ни разу не смог проспать всю ночь.

Я закрыл глаза. Сколько в этом мире было несправедливости.

— Почему мне об этом не рассказали?

— Это личная информация. Кроме того, Джейкоб хочет, чтобы ты видел его таким, каким он видит тебя — сильным героем.

Концовка ее фразы взорвала мне мозг, но я не мог сосредоточиться на этой информации, пока мой братишка нуждался во мне.

— Личная? — Я открыл глаза, и комната окрасилась красным. — Я его брат!

Женщина вперилась в меня взглядом.

— Именно. Ты его старший брат, а не опекун. Ты знаешь, что у тебя нет доступа к личной информации.

Это правда. Я потерял все права на своих братьев в тот момент, как мой кулак соприкоснулся с челюстью первого приемного отца.

— Ной! — Его душераздирающий крик раздался эхом в комнате. К черту.