Раздвоение личности

А Регине, в общем, даже полезно. Пройдет еще немного времени, и вся эта история для нее тоже будет казаться не реальностью, а чем-то другим. Может быть, сном. Она уже казалась бы сном, если бы не вещественные доказательства. Чемодан, который она засунула в угол кладовки — он реален, как ни крути. Телефон, который починили в мастерской, осталась только большая царапина на крышке. Теперь это опять ее телефон. Только “симку” она купила другую, свою. Ее новые вещи, хотя какое это доказательство — новые вещи? Ее новый облик, к которому все поразительно быстро привыкли, а она привыкла к нему, и уже не могла быть прежней. Правда, краситься после ухода Лары она стала все же иначе — другая рука, и оттенки она подобрала другие, Ларины разонравились, но отношение к своему отражению у нее осталось таким же, как при Ларе. И ботинки на высоком каблуке, купленные Ларой, вдруг оказались неудобными, Регина перестала их носить, засунула в самый угол шкафчика. А курсы английского? Она нашла эти курсы, едва вышла на работу. Разве она пошла бы на курсы английского, если бы не Лара? Вопрос — зачем ей английский? Ну, пока просто так. Что потом — конечно, видно будет…

Вероника после отъезда мужа целую неделю жила у родителей, мама иногда звонила по вечерам, вздыхала, рассказывала — Ника, если не готовит на кухне, лежит на диване и смотрит телевизор, все подряд. У нее больной вид и круги под глазами. Еще мама задавала какие-то ненужные вопросы, кружа вокруг да около. Поначалу Регина боялась, что она опять наберется духу и начнет говорить про отношения Регины и Виталика, но нет. Мама шепотом, видимо, прикрывая трубку рукой, сообщила, что Ника собирается разводиться. Теперь, когда Регина знала про Анжелу, она не удивилась. Впрочем, знала ли про Анжелу Вероника? Да это и не важно. Она что-то чувствовала, догадывалась. Но — разводиться с Виталиком? Регина, несмотря ни на что, не могла плохо относиться к Виталику. Пожалуй, в глубине души ей все же не хотелось бы, чтобы Виталик и Вероника развелись…

Он, Виталик, так любил Веронику, раньше, когда женился на восемнадцатилетней девочке. Все было бы иначе, захоти она этого. Может, и теперь не поздно? Конечно, всего уже не склеишь, и не изменишь, и не вернешь, но многое — можно.

— Ты хочешь, чтобы я с ней поговорила? — спросила Регина маму.

— Нет, что ты, — та даже испугалась. — Она и так переживает. Не говори ей, что я тебе сказала!

— Хорошо, — пожала плечами Регина.

Конечно, а чего она ожидала? Ника ведь переживает!

— Посоветуй ей все же не спешить, — сказала она маме. — И еще на работу устроиться, хотя бы временно. Мне кажется, ей это поможет. Она встряхнется, люди новые вокруг, да и вообще…

Не нужно спешить. Если уж уходить, то надо хотя бы знать, куда. А куда уйти никогда не работавшей женщине, практически без профессии, и без образования, кстати — какие-то дипломы и удостоверения у нее есть, но это не образование! Зато запросов у нее всегда было — море. Как ей уйти?

И неясно, знает ли про все это Виталик, который сейчас в Бонне? Наверняка не знает. И не до того ему сейчас, так неужели Ника не может успокоиться и подождать? Чего ей неймется?

Виталик позвонил из Германии еще раз.

— Я спросил Лариску о тебе, — сообщил он. — Она не помнит тебя, Рин. Сказала, что вы не знакомы.

— Хорошо, — отозвалась Регина, — я так и думала. Спасибо тебе. Как она?

— Ну, лучше. Намного лучше. У нее, знаешь, еще много проблем. Но самое страшное позади.

— Передавай ей привет, — сказала Регина. — Пусть быстрее выздоравливает.

— Спасибо, я передам!

Вот. На этом — точно все…

Это было еще далеко не все, но продолжения пришлось ждать почти три месяца. Собственно, Регина ничего и не ждала, просто через три месяца, услышав телефонный звонок, она сдернула трубку и бездумно бросила в нее:

— Алле…

— Привет! — сказала трубка незнакомым, с хрипотцой, голосом.

— Вы, наверное, ошиблись номером, — объяснила Регина вежливо.

— Ну, уж нет, — в трубке раздался смех. — Привет, подруга!

Вот теперь Регина узнала. Голос звучал не совсем так, как она слышала его тогда. Оно и понятно, тогда он был внутри нее, теперь — извне. Теперь она просто слышала голос, к тому же и телефон, наверное, его исказил.

Вначале Регина опешила. Потом собралась с духом и сказала:

— Здравствуй! Рада тебя слышать.

— Правда, рада?

— Конечно!

— И не удивилась?

— Почти нет…

Регина действительно была рада слышать Лару. К тому же теперь это было естественно — две подруги болтают по телефону. Они же подруги?

И то, что они — подруги, теперь тоже было естественно.

— Как ты? — спросила Регина. — Ты давно меня … вспомнила?

— Не очень. Я, ведь, знаешь, спросить хотела — это правда было? Вот скажи, наш последний разговор — о чем он был?

— Ты рассказывала мне про ежика.

— Точно! А началось с того, что мы поехали за моим чемоданом, чтобы взять платье?

— Началось с того, что ты стала со мной болтать и напугала меня до полусмерти.