Раздвоение личности

— Что? Счастье жизни? — в трубке опять зарокотал смех, и басок логично поинтересовался: — А если не зависит? До свиданья, девушка. Всего вам наилучшего!

— Надо Жене твоему на работу позвонить, — сказала Регина Ларе. — У кого-то из сотрудников Женин номер наверняка есть. Знаешь, как позвонить?..

— Не знаю.

— Надо выяснить. В крайнем случае — он же не на полгода в командировку уехал… — Регина тут же сама ужаснулась сказанному.

— Нет, конечно, — поспешно согласилась Лара. — Тогда бы меня здесь не было. Тогда, думаю, я была бы… где-то не здесь, в общем.

На Ваню Регина не смотрела, а зря. Тогда она заметила бы, что он уже не убирает опилки, двигаясь немного в такт музыке, а стоит, опершись ладонями о станину, как будто думает о чем-то, напряженно морща лоб. Он не смотрел на Регину. Когда она отошла от телефона, он тронул пальцем кнопку на плеере, чтобы в уши сновь ударила музыка.

Регина пошла на кухню, встала коленями на табурет и прижалась лбом к оконному стеклу. Опять протяжно заревел станок. Ваня точил заготовки для шахмат, Регина видела на полу в кладовке целую коробку таких заготовок. Каждую фигурку он сначала точил, а потом резал вручную. И коробку с шахматной доской он по краям покрывал резьбой. Очень красивые у него получались шахматы, игрушечки просто. Чаще всего он отдавал их Локтеву, чтобы тот выставил в своем магазине. Они быстро покупались.

Те шахматы, которые получались удачней всего, Ваня никогда не продавал. Он их кому-нибудь дарил.

Станок смолк. Муж подошел, обнял ее, поцеловал в висок.

— У тебя красивая прическа. И ты у меня красивая. Всегда.

Его губы привычно скользнули от виска к уху, к шее. Регина думала только — а как же Лара? Ее куда? С ней вместе ведь невозможно делать то, что Иван определенно замышляет. Это получится втроем — извините, нет!

— У меня голова болит, — заявила она решительно, и для убедительности потерла виски руками. — Наверное, после парикмахерской. Там действительно … какая-то химия.

Иван с неохотой отпустил ее, посмотрел исподлобья. Не поверил.

— Я лягу пораньше, — добавила она.

— Это правильно. Иди, ложись.

Регина еще вымыла голову и сполоснула волосы бальзамом — вдруг и правда Додиковы краски имеют какой-то запах? Ну, вымыла и вымыла. И легла спать. И сделала вид, что спит, что же еще оставалось?

Совсем поздно, когда Ваня уже посапывал рядом, а Регина все еще лежала без сна, натянув на голову одеяло, Лара вдруг предложила:

— Слышишь, подруга. А давай пороемся в моих шмоточках?

— Очень мне надо, в чужом барахле копаться. Я спать хочу.

— Это у тебя — барахло, — начала было Лара, но тут же сменила тон и нежно попросила:

— Ну, пожалуйста, подруга, это необходимо сделать, а сейчас — самое время. И сна у тебя ни в одном глазу, передо мной можешь не притворяться.

Регина со вздохом встала и достала из под кровати тот чемодан. Вынесла его тихонько в кухню, открыла, и сейчас же со стоном удовольствия погрузила руки в разноцветный ворох. Нет, это Лара погрузила руки… Да нет же, руки были Регины, а стон удовольствия — точно Ларин.

— Как здорово… — всхлипнула Лара. — Никогда не думала, что эти мелочи будут на меня так действовать. Я ведь забыла этот чемодан. У Жени. И решила, что больше его не увижу. И даже не огорчилась. Только то платье было немножко жалко. Ну, то, которое мы отдали. Но мне Герхард тут же купил другое. Герхард — это муж.

Регине все было, в сущности, непонятно. Женя — бывший муж, а Герхард — муж настоящий, зато чемодан с вещами, купленными настоящим Герхардом, каким-то образом забыли у бывшего Жени. Прямо сериал. В нормальной жизни так не бывает. Регина, в принципе, хотела узнать подробнее, что там у этой Лары и как. Но расспрашивать не решалась. Потому не решалась, что было страшновато в такое вникать. Лучше уж не вникать. Поскорее со всем разобраться, и точка.

— Значит, так, — продолжала Лара уже безо всяких сантиментов. — Тебе подруга, к сожалению, ничего тут не подойдет. А жалко, я бы поносила хоть капельку. Неизвестно, придется ли еще… Хотя нет, вот это подойдет. Ну, и это тоже, — она отбросила в сторону колготки в пластиковом пакете, потом еще одни, и нераспечатанную упаковку гигиенических прокладок.

Все остальное она разворачивала, разглядывала, ностальгически вздыхая, и аккуратно складывала стопочкой.

— Ты все же не наглей, моя дорогая, — заметила Регина. — “Я бы поносила”! Очень мне нужны твои колготки.

— Ну, извини, — сказала Лара. — Правда, я не хотела тебя обидеть.

— Ладно. Да, еще. Спасибо за платье, и, вообще… Я действительно хочу тебе помочь. Я постараюсь.

— Тогда это тебе спасибо, а платье — чепуха какая, — Лара, похоже, обрадовалась. — Ерунда — платье! А вот если ты пришла в себя, и мы начнем нормально общаться, то это действительно здорово. Все-таки мы в одной лодке, деваться некуда!

— Нет, не так. На самом деле я приду в себя, когда ты уйдешь. И я очень хочу от тебя избавиться. И помочь тебе хочу, кто бы ты там ни была. Ты мне даже чем-то нравишься, хотя иногда здорово мешаешь, — Регина сказала это совершенно искренне.