Раздвоенное сердце (ЛП)

На мою колкость он не обиделся, но снова начал читать свою сердитую нотацию, которую он быстро прервал, когда увидел, что я измученно придавила подушку к ушам.

- Откуда ты вообще знаешь, где я живу? - спросила я вяло.

- Ну, ты даёшь. Мы ведь живём в деревне. Это было несложно.

Он осторожно приблизился и с интересом начал разглядывать мои прыщи.

Я почувствовала себя раздетой, поэтому подтянула одеяло повыше. В тоже время через свой заложенный нос я почуяла что-то беспокоящее - дым.

Сигаретный дым, если я не ошибалась.

- Ты слишком молод, чтобы курить, - зарычала я.

- А ты слишком стара для ветрянки. Кроме того, это не сигареты.

- Травка? - сознательно не отставала я, думая о словах Майке, об этом раздражающем маленьком ублюдке. Я должна была её послушать.

- Не-а. Вероятно, и это когда-нибудь произойдёт. Но сейчас я курю трубку.

Это был первый раз, когда после начала болезни мне захотелось смеяться, и мои бронхи отреагировали на это глухим кашлем. Тильман не засмеялся вместе со мной. Он смотрел на меня серьёзно и немного пренебрежительно и потом вытащил длинный узкий предмет из своего рюкзака.

- Вот.

Это была не обыкновенная трубка. Я взяла странную, украшенную перьями вещь в руки. Она показалась мне смутно знакомой - конечно, индийская трубка мира. Это все походило на самый причудливый фильм, и я в него вляпалась.

- Вот это да, - сказала я и невольно захихикала, и звук был похож на тот, который издает умирающая ворона. Тильман обнажил свои зубы - похоже больше на оскал, чем на усмешку. - Хорошо, извини, я не хотела насмехаться над этим. Это просто как-то странно. Тебе не кажется?

- Нет, - ответил он страстно. - Это не так. Для тебя может быть. Но я не люблю сидеть дома. Я предпочитаю природу. И трубка мира больше, чем просто трубка. Её не просто так используют. Она что-то святое.

Я плохо могла себе представить, как Тильман, в своих армейских джинсах и постоянных хип-хоп пуловерах с капюшоном, сидел один на пустыре и курил трубку мира. Но пару недель назад я бы любого, кто верил в существование Мара, объявила сумасшедшим.

- Кстати, перед вашей дверью сидит чёрный кот. Ну, я пошёл. Чао.

И он исчез. Казалось, Тильман не обиделся, но я быстро крикнула ему в след:

- Я не нахожу это странным! Честно!

Я не знала, услышал ли он это. Тем не менее, он мог бы пожелать мне выздоровления.

Чёрный кот перед входной дверью – значит, Мистер Икс сидел на дороге и присматривал за мной. В последний раз его вид обеспокоил меня, сейчас же меня утешала мысль о его пушистом присутствии.

Моя болезнь пока не смогла заглушить мои срочные вопросы и мою скорбь и в будущем не заглушит. Высокая температура не давала мне спать. Мой сон был поверхностным, а если он время от времени и поглощал моё сознание полностью, то так коротко, что я в последствии могла снова, хотя и с трудом, собрать всё по кусочкам. Часто это заканчивалось новой лихорадкой, но её я могла вынести, пока мои воспоминания оставались со мной.

Да, я снова вспомнила Колина и всё то, что он и папа рассказали мне о полукровках, демонах Мара и крещении кровью, и всё то, что между нами было. Но, прежде всего, я снова знала, что они мне не рассказали. Мне придется подождать, пока температура утихнет и мои метки исцеляться - это давало мне время подумать и собраться.

В то время как я боролась с болезнью, моя гордость боролась против моей тоски и против моего любопытства. Да, Колин снова меня игнорировал. И за это он, самое меньшее, заслужил побои. И, тем не менее, я не могла вести себя так, как будто никогда с ним не встречалась. Это больше не работало.

Я должна была, по крайней мере, узнать, кем он был. И если я буду это знать, то, может быть, смогу снова вернуться к нормальной жизни. Теперь я понимала, что папа имел в виду, когда говорил, что иногда нужно заболеть, чтобы оправиться снова.

Время было на моей стороне. Ветрянка отвлекла моих родителей, прежде всего моего отца, в то время как я будто родилась заново. Мне только нужно было подождать, пока настанет подходящий момент.

Глава 23. Бунт

Две недели спустя настал подходящий момент. Я почувствовала это сразу, как только проснулась утром, впервые за долгое время не с пересохшим ртом и без головной боли. Без предупреждения моя болезнь за ночь перешла в терпимое состояние.

Я сразу же встала, отодвинула занавески в сторону и посмотрела в чистое, серебристо-голубое утреннее небо, где высоко кружили ласточки и пели свою пронзительную песню. Я надела джинсы и футболку и спустилась вниз.

Джинсы болтались на бёдрах: я похудела, но мне было все равно. Трава была ещё влажной от росы, и я намочила свои босые ноги. Как мама, я протопала по саду, рассматривая грядки, цветы, лечебные травы и все разноцветные кустарники, которые она посадила. Крушинница порхала передо мной, кружа и летая туда-сюда в воздухе, как пьяная.

- Привет Елизавета, - поприветствовала меня мама вялым голосом, когда я вернулась в дом, сбегая от солнечного света, чтобы снова не заработать головную боль.