Разъезд Тюра-Там

Он видел бешено вращающееся колесо, струящийся из-под него в том месте, где колесо опиралось на дорогу, острый клинышек пыли, который, превращаясь в плотное облако, клубился позади самосвала, и ударившееся о землю рядом с этим клинышком тело девчонки.

Самосвал пролетел около сотни метров. Куралесов и Панченко побежали к упавшей девчонке.

— Ничего ей не будет, — спокойно сказал цыган. — Бабы все живучие, почти как кошки.

А Юра оторопело смотрел на красный лоскуток ситчика, все еще зажатый в руке.

Позже, когда Юра приезжал из Москвы на каникулы, он иногда встречал её. Она, беспричинно улыбаясь, бродила бесцельно по улицам, и из её рта постоянно стекала тонкая струйка слюны.

«Почему нет, нет, да и происходят события, которые своей непоправимостью разрывают плавное течение жизни на «до» и «после»? — думал Юра. — «Может, чтобы в очередной раз призвать людей к осмотрительности и осторожности»?

— Эй, друг! Не найдется закурить?

За воспоминаниями и размышлениями Юра не услышал, как верхом на одной лошади подъехали два паренька.

— Не курю, наверное, к вашему сожалению, — ответил он.

— А ты откуда?

— Мы вон там, — Юра кивнул по направлению, где они работали, — Нас на прополку кукурузы прислали.

— А! — понимающе протянули мальчишки, привыкшие к сельским работам.

Им было лет по пятнадцать.

— О, дывысь, перепьолки йдуть! Щас мы им устроим! — воскликнул один из них, забыв о Юре, на той смеси украинского и русского, который выработался у кубанских казаков за три столетия после того, как Екатерина Великая переселила в эти края Запорожскую Сечь.

От станицы к пруду, громко смеясь и о чем-то болтая, спускалась стайка девчонок.

Один казачок прыгнул на лошадь и тут же скрылся за пригорком, а другой осторожно, приседая, вошел в пруд и тихо, не расплескивая воду, поплыл в сторону противоположного берега.

Тем временем, девчонки подошли к пруду, разделись, беспечно бросив платьица на берегу, и вскоре с того берега донёсся радостный плеск воды, визг и счастливый девичий смех.

Луна теперь светила ярче, чем догоравшая закатная заря, и Юре было видно темную точку головы казачка и расходящиеся от неё, будто от плывущей змеи, усики слабых волн. Когда казачок незамеченным почти добрался к цели, Юра, услышав топот копыт, увидел на том берегу тень скачущего галопом всадника.

Казачок, подплывший к девчонкам, издал вдруг ужасный, душераздирающий крик, на который перепуганные девчонки ответили таким дружным визгом, что у Юры стало мокро в ушах. Они опрометью, расталкивая друг дружку, выскочили из воды и метнулись по направлению к одежде, но в это время всадник, перегнувшись на полном скаку, сгреб её и ускакал за пригорок.

Это был настоящий девичий переполох на фоне бесстрастной наблюдательницы-луны. В нем было столько естественного, столько от матушки природы, веяло непосредственностью, и, несмотря на тонкую шаловливую грань, дышало чистотой и целомудрием.

«Дети природы, — подумал Юра с завистью. — Они тут рождаются, растут, учатся, повзрослев, работают, женятся и выходят замуж. Им никуда не нужно ехать от родного места, не то, что мне. Как там будет, в Москве?»

— Знаешь, на днях я улетаю на Парижский авиасалон. Гарнеев, мой инструктор в школе летчиков-испытателей, включил меня в свой экипаж. Буду у него вторым пилотом. Будем показывать противопожарный Ми-6. Я уже и документы получил.

Петра ещё на первом курсе института поступил в аэроклуб, научился летать на вертолёте Ми-1 и участвовал в воздушном параде 1961 года.

При распределении ему удалось получить направление в конструкторское бюро Михаила Леонтьевича Миля, на лётно-испытательную станцию. Там он начал работать инженером-экспериментатором, но ведущий лётчик-испытатель фирмы Капрэлян узнал, что Юрий летает в Центральном аэроклубе имени Чкалова, и стал всё чаще сажать его в кресло второго пилота. Тогда шли интенсивные испытания вертолёта Ми-6.

Лётно-испытательная станция находилась в северной части Химкинского водохранилища, неподалёку от деревни Алёшкино, раскинувшейся на западном берегу Бутаковского залива.

По маршруту летали они не часто, все полётные характеристики снимались, в основном, на режиме висения.

Юрию нравилось поднимать в воздух самый большой в мире вертолёт, зависать на разных высотах рядом с испытательной станцией. Иногда, в безветренную погоду, можно было, медленно разворачивая машину, осмотреть окрестности. Он с интересом рассматривал город Химки, где теперь жил на улице Гоголя, берег канала, заваленный брёвнами между Бутаковским заливом и Ленинградским шоссе, сам канал с идущими под арочный мост теплоходами, деревню Химки перед мостом со стороны Москвы, стоянку окрашенных в зелёный цвет летающих лодок «Каталина» у ближнего берега. А за ними — шпиль речного вокзала, многочисленные теплоходы у причалов, взлётную полосу из бетонных шестигранных плит, которая постепенно начинала превращаться в улицу Свободы. Небо рябило тенями лопастей несущего винта, и было слышно, как каждая лопасть, пробегая перед вертолётом, отбрасывает вниз с шипящим свистом свою порцию воздуха.