Разгадай мою смерть

— Тодд говорил, ты вынудила сержанта Финборо еще раз с тобой встретиться?

— Да. — Поколебавшись, я добавила: — В крови Тесс обнаружили химические вещества.

— Тодд мне уже об этом рассказал. Мы все отлично знаем, Беатрис, что она не отвечала за свои действия. Бог свидетель, на долю нашей девочки выпали страшные муки, ей было от чего искать забвения.

Не дав мне возразить, мама направилась в гостиную («Нужно же хоть что-то успеть до обеда!»).

Я достала картины с твоей обнаженной натурой, написанные Эмилио, и начала поспешно заворачивать их в плотный целлофан. Во-первых, я не хотела, чтобы эти полотна увидела мама, а во-вторых, и сама не желала на них смотреть. Можешь считать меня не в меру стыдливой, но я просто не вынесла бы естественного, теплого цвета твоего тела на картинах, тогда как в морге твое лицо потрясало своей ужасающей бледностью. Мне вдруг пришло в голову, что Эмилио имел самый очевидный мотив для убийства. Из-за тебя он рисковал лишиться и карьеры, и жены. Да, она знала о ваших отношениях, но он-то об этом не подозревал и боялся реакции с ее стороны. Правда, твоя беременность выдавала его с головой, и если Эмилио убил тебя, чтобы сохранить репутацию и брак, то непонятно, зачем он дожидался родов.

Я справилась с картинами Эмилио и начала упаковывать одну из твоих работ, не глядя на яркие оттенки и вспоминая безудержный восторг, с которым ты, четырехлетняя девчушка, сжимала крохотными пальчиками целлофановые пузырьки: «Хлоп!»

Вошедшая в комнату мама оглядела груду картин.

— Ну и куда, скажи на милость, она собиралась девать это добро?

— Кажется, совет колледжа просил предоставить картины для выставки, которая состоится через три недели. У Тесс будет специальная экспозиция.

Мне позвонили из колледжа несколько дней назад, и я охотно дала согласие.

— А платить они, конечно, не собираются? — поджала губы мама. — Я имела в виду, ради чего вообще Тесс рисовала свои картинки?

— Мечтала быть мастером кисти.

— В смысле оформителем? — изумилась мама.

— Нет, теперь так называют художников.

— Сейчас модно так говорить, — объяснила ты, подшучивая над моим устаревшим лексиконом. — Поп-звезды у нас теперь «мастера сцены», прежние художники — «мастера кисти», а бывшие маляры — «оформители».

— Рисование картинок с утра до ночи — занятие для детского сада, — продолжала мама. — Я не возражала, когда Тесс заявила, что будет сдавать экзамен по рисованию. Наоборот, подумала, что ей не помешает немного отвлечься от серьезных предметов. Но называть это продолжением образования нелепо!

— Она развивала свой талант.

Понимаю, прозвучало слабовато.

— Сплошной инфантилизм! — отрезала мама. — Она растеряла все свои знания.

Мама очень злилась на тебя за то, что ты умерла.

Опасаясь скандала, я пока не говорила ей о том, что Ксавье похоронят вместе с тобой, но откладывать дальше было нельзя.

— Мам, знаешь, Тесс наверняка захотела бы, чтобы Ксавье…

— Ксавье?

— Ее малыш, чтобы он…

— Она дала ребенку второе имя Лео?

Для мамы это стало шоком. Прости.

Она вернулась в гостиную и принялась засовывать твою одежду в черный мешок для мусора.

— Мамочка, Тесс не понравилось бы, что вещи просто выбросили на помойку. Она сдавала все на утилизацию.

— Эти тряпки никому не подойдут.

— Она упоминала пункт приема ветоши… — заикнулась я, но мама уже отвернулась и выдвинула нижний ящик твоего шкафа.

Достав из тонкого бумажного пакета крошечный кашемировый жилет на пуговках, она обернулась ко мне и растроганно произнесла:

— Какая прелесть…

Я помню, как сама изумилась, обнаружив в твоей убогой квартире такие дорогие и качественные детские одежки.

— Откуда они у нее? — вопросила мама.

— Не знаю. Эмиас сказал лишь, что Тесс устроила себе шопинг.

— На какие деньги? Неужели отец ребенка раскошелился?

Я собралась с духом; мама имела право знать.

— Он женат.

— Мне это известно.

Очевидно, мама заметила мое смущение — в ее голосе появилась сухость.

— Ты спрашивала, не намерена ли я нарисовать на крышке гроба букву «А». Поскольку наша Тесс не замужем, «алая буква», символ адюльтера, может означать только одно: отец ребенка женат.

Мои брови удивленно поползли вверх, а мама произнесла еще жестче:

— Полагала, я не знаю, откуда это[7]?

— Прости. Я поступила жестоко.

— Вы, мои девочки, почему-то считали, что, получив аттестаты, оставили свою мать далеко позади и все, на что я способна, — это обдумывать меню скучного званого ужина.

— Просто я никогда не видела тебя с книгой в руках.

Мама все еще держала крохотную жилетку Ксавье и безотчетно поглаживала ее пальцами.

— Раньше я много читала. Ваш отец хотел спать, но я не выключала ночник. Он злился, а я не могла остановиться, читала запоем. Потом Лео стало хуже, и у меня больше не было времени на чтение. Да и вообще я поняла, что в книгах пишут всякий вздор и чепуху. Кому интересна чужая история любви или описание заката на десяти страницах?