Разгерметизация

(…) Но одновременно указывая на выгоды устройства там гавани, я указывал и на то, что если желательно устроить там морскую базу, то, конечно, прежде всего необходимо эту Екатерининскую гавань непосредственно соединить двухколейной (сейчас ещё одноколейная на некоторых участках — автор) железной дорогой с Петербургом и общей сетью железных дорог».

Из приведенного фрагмента видно, что один из высших сановников, бывший премьер-министр России, связывает крушение Российской империи с поворотом в политике, проявлением которого был отказ от строительства главной базы флота в Мурманске и убийственная конфронтация с Японией на Дальнем Востоке. Это действительно так.

«История не знает сослагательного наклонения» — это любимая поговорка наших “историков”, когда они говорят о прошлом. Но прошлое когда-то было будущим для наших предков, а будущее многовариантно. И в зависимости от варианта возможно либо углубление в инферно, либо подъём из него. И только «сослагательное наклонение Истории» позволяет понять причины (а не объяснения), приводящие к дальнейшему углублению в инферно; и после этого понять, как остановить падение и начать восхождение из инферно. Настоящее и будущее проистекают из прошлого.

2. «Сослагательное наклонение» — политика Александра III

 Мы не оправдываем империалистических захватов, но в эпоху империализма они — естество истории. Либо ты стрижёшь, либо стригут тебя; или ты стрижёшь, но более расторопные в это же время стригут тебя. Ист. 1[44] сообщает, что во времена Александра III Россия добилась у Персии (ныне Иран) концессии на строительство железной дороги, которая должна была соединить сеть железных дорог России с Персидским заливом. (Мы об этом забыли, а на Западе обвиняют СССР, что мы де лезем в район Персидского залива, прекрасно помня о политике Александра III).

Правительство Александра III выражало интересы многонационального верноподданного капитала империи. Продолжение её ещё лет 20 — 30 после смерти Александра III вывело бы Россию на первое место в мире по военно-экономическому потенциалу самое позднее к середине 30-х годов ХХ века со всеми последствиями, вытекающими из первенства: уровень жизни, культура и т.п.

Сухопутная экспансия Россия в направлении Индийского океана выражала интересы российского многонацианального капитала наилучшим образом.

Во-первых, грабя другие народы, можно ослабить уровень эксплуатации собственного народа разрядить внутриполитическую обстановку. Пример тому Великобритания былых времен и США, Швеция, ФРГ сейчас (грабёж через продажу «третьему миру» ненужному ему оружия и минимальные цены на сырьё и сельскохозяйственную продукцию).

Во-вторых, сухопутная экспансия обходилась бы России дешевле, чем морская экспансия Англии. (Подтверждением этого является то, что морская экспансия начиналась всеми колониальными странами только после того, как были исчерпаны возможности сухопутной; самый яркий пример США — сначала освоение “дикого запада”, потом отторжение части Калифорнии от соседней Мексики, а только после этого “политика канонерок”). Это давало возможность России выступать ещё и «защитницей» стран региона от колониализма европейских морских держав, потому как позволяло грабить эти страны при одинаковой прибыли меньше, чем это делали конкуренты, а выбирают всегда меньшее из зол.

В-третьих, Англия и Франция вынуждены были бы терпеть такую русскую политику. Судьба морских путей в районе метрополии беспокоила бы Англию куда больше, чем судьба её колоний. Во время гражданской войны в США появление двух русских эскадр в Тихом и Индийском океане заставило Великобританию отказаться от вмешательства в «Польский вопрос». Развертывание же сил флота из района Мурманска в те времена без авиации и радио пресечь было практически невозможно. Даже в 1939 г. англичане не смогли перехватить лайнер “Бремен”, который за несколько дней до начала второй мировой войны вышел из Нью-Йорка и в условиях радиомолчания пришёл в Мурманск, где отстаивался около двух недель, хотя уже было и радио, и береговая авиация, и авианосцы.

Франция больше была обеспокоена соседством с Германией и вспоминал как кошмар 1871 г. князя Бисмарка и была поэтому заинтересована в союзе с Россией как единственной гарантии своей свободы в случае войны с Германией.

Центральноевропейские державы были не прочь подгадить России. Но у них и в мыслях никогда не было нападать на неё, когда она в силе, ради интересов Парижа и Лондона. Блок же Европы против России до первой мировой войны был невозможен, а первая мировая война сама стала возможной только вследствие ослабления России в русско-японской войне и последовавшего за ней экономического кризиса.