Разгневанная река

Заканчивался еще один год, на носу был новогодний праздник. На этот раз на нем были серые одежды и шел он к людям сквозь голод и смерть. Декабрь был пасмурный, а люди в эту зиму оказались совершенно беспомощными перед холодами: все износилось до предела, и жалкие лохмотья уже не грели. Сейчас, чтобы прикрыть тело, приспосабливали любую ветошь, вплоть до стареньких циновок, кусков драной мешковины, накидок из пальмовых листьев, но все это тоже быстро расползалось, разлезалось прямо на глазах и превращалось в лохмотья. Старики и дети, посиневшие от холода, целыми днями не отходили от очагов, где тлела рисовая шелуха, ее подсыпали понемногу, по одной горсточке, чтобы растянуть подольше и хоть как-то поддержать тепло.

По ночам холод становился нестерпимым, но Ка по-прежнему каждую ночь отправлялся к переправе таскать тяжеленные чемоданы и корзины. Он раздобыл где-то пилотку и старую солдатскую гимнастерку, которая болталась на нем как на вешалке и доходила до колен. В ней и без того худенький мальчуган казался совсем тщедушным.

Первый поезд, хайфонский, уже ушел, и сейчас Ка грелся у костра вместе со взрослыми носильщиками. Он сидел у самого огня и все никак не мог отогреться. Ка надвинул пилотку на самые глаза, потом отогнул края книзу и прикрыл уши, а ноги поджал и спрятал под просторной гимнастеркой. Сверху сыпалась дождевая пыль, слабый костер то и дело затухал, и носильщикам приходилось раздувать его, встав на колени. Едкий дым щипал глаза, все надсадно кашляли.

— Дождь-то не перестает! Сейчас подойдет поезд и начнут наши пассажиры кувыркаться!

Носильщики рассмеялись и посмотрели на дорогу, ведущую от причала вверх по откосу. Подъем был действительно крутой, а в темноте, да еще когда земля от дождя превращается в сплошное месиво, человек и без багажа с трудом одолевает его. Носильщикам придется таскать по этой грязи тяжелые чемоданы, узлы и корзины, да еще бегом — каждый старался успеть сделать два-три рейса. Вчера один носильщик потащил по склону огромный ящик, поскользнулся, упал и покатился вниз, а ящик — ему на грудь. Теперь лежит дома, неизвестно, жив ли.

— На этом откосе наверняка кто-нибудь свернет себе шею! Я в носильщиках хожу немало лет, поверьте моему слову: место это нечистое! Где хоть раз прольется кровь — добра не жди!

— Чистое — нечистое, при чем тут это! Раз воры-подрядчики не следят за дорогой, откуда ей быть чистой!

— На месте сразу умрешь — еще ничего, а вот калекой остаться страшно — сам замучаешься и своих замучаешь!

Ка сидел, уткнув подбородок в колени, прислушиваясь к разговору взрослых и рассеянно глядя вниз, на песчаную отмель. Вдруг он вскинул голову. К берегу причалила лодка, и среди тех, кто сошел на отмель, он заметил девушку, удивительно напоминавшую сестру. Он вскочил и сбежал вниз.

— Соан! Ты что тут делаешь?

— Это ты, Ка? Да вот встречаю своих, «бакалавра» и «мадемуазель».

Они стояли посреди отмели.

— А что это у тебя за странная штука на голове?

— Твои что-то рано на этот раз приехали встречать Новый год.

— Дело не в этом, «бакалавр» готовится к свадьбе.

— Да, верно, он ведь женится на дочери губернатора Ви.

— Откуда тебе все известно?

— Хм! Подумаешь! Об этом по всему поселку болтают. Ну и рожа у этой губернаторской дочки! Я часто вижу ее, когда она приезжает на рынок, — сидит в машине, на лице вот такой слой штукатурки. Смотреть противно! Каждый день привозят полную машину птицы, рыбы и всякой всячины. И куда им столько еды?

Издалека донесся паровозный гудок, и брат с сестрой, взявшись за руки, побежали к станции.

Длинный состав не спеша замедлял ход. Ка потащил сестру к хвосту поезда. Там он вскочил на подножку вагона и помог подняться Соан. Они шли по ярко освещенному вагону навстречу потоку, а пассажиры торопились поскорее выбраться наружу. В вагоне первого класса с мягкими кожаными сиденьями они обнаружили Тыонга, который при виде их, зевая, потянулся и лениво встал.

— Здравствуйте, с приездом вас! — приветствовала Соан своих хозяев.

— Чемоданы под скамейкой, — бросила Нгует, скользнув взглядом по лицу Соан.

Ка вытащил чемодан из-под лавки и с трудом поднял его на плечо.

— Есть еще какие-нибудь вещи? — спросила Соан у Нгует.

Та смотрелась в зеркало, поправляя волосы, растрепавшиеся во время сна.

— Больше ничего. Это твой брат? Какая у него бандитская физиономия! Возьми мою кошелку и плащ, да смотри не урони в грязь!

— Машину за нами прислали?. — спросил Тыонг.

— Она дожидается вас на том берегу.

Соан повернулась к хозяйскому сынку и словно наткнулась на его взгляд, приклеившийся к ее телу.

— Скорее, Соан, все лодки уже полны! — крикнул Ка и побежал вперед занимать места.

Хозяйские дети переправились на противоположный берег, машина их скрылась из глаз. Ка и Соан рассмеялись.

— Ну прямо господин уездный начальник, который укололся о колючку! До дому два шага, а им машину подавай! А скряги какие: чемодан им перенес, так хоть бы одно су дали! Да я наперед знал, что скорее сдохнешь, чем от них платы дождешься, просто тебе хотел помочь. А не могла бы ты сегодня зайти домой и остаться переночевать?