Разгневанная река

На следующий день, за завтраком, между супругами вспыхнула ссора. Депутатша, красная от злости, выскочила из-за стола, промчалась к себе на второй этаж и крикнула Дао, чтобы та собрала ее вещи. Потом Хюинь, шофер, отнес чемодан в машину, и хозяйка укатила в Ханой. А хозяин, стоя в дверях, наблюдал весь этот спектакль и презрительно улыбался.

Соан видела, как во второй половине дня депутат в длинном стеганом халате вышел в сад. Он подошел к полукруглому пруду, в котором цвели лотосы, постоял у клетки с павлинами, наблюдая, как те распускают свои роскошные хвосты, но лицо его оставалось хмурым. Соан, набрав в ведро воды, быстро поднялась в столовую. Она хотела прибраться до прихода хозяина. Девушка засучила повыше шаровары и принялась мыть пол в просторном зале. И как это людям нравится жить в таких больших и холодных комнатах? Это же все равно что жить в Доме общины. И эти громоздкие вещи — тяжелый резной стол эбенового дерева, огромный буфет, стеклянные вазы с заспиртованными змеями, свернувшимися в клубок и точно подстерегающими кого-то, — все здесь давно знакомо Соан и вызывало в ней удивление. Зачем их здесь столько, этих вещей, крикливых и самодовольных? Покончив с полом, девушка взобралась на табурет и принялась протирать резные оконные рамы. Фигурка летучей мыши с зажатой во рту монетой — символ богатства — рассмешила Соан. Она погладила круглую мышиную мордочку: «Ну зачем ты, глупенькая, ухватила такую большую монету?» Занятая своими мыслями, она протирала стекла и вдруг, оглянувшись, вздрогнула от неожиданности: в дверях стоял хозяин, уставившись на нее странным немигающим взглядом. Соан торопливо опустила шаровары и начала старательно вытирать стекла, чувствуя, что глаза депутата шарят по ее телу. Она наспех закончила работу и спрыгнула с табурета.

— Ты что… прибираешься? — хрипло выдавил из себя депутат.

— Да, господин…

Соан бросила тряпку в ведро и, подхватив его, заспешила из комнаты.

— Вскипяти и принеси мне воды! Слышишь?

Это был уже обычный тон, каким он говорил с ней каждый день.

Когда она вошла с термосом в столовую, Кхань сидел за большим обеденным столом. Перед ним стояла бутылка коньяку и недопитая рюмка. Депутат задумчиво курил. Разглядывая фигуру девушки, поставившей на стол термос, он одобрительно хмыкнул и залпом осушил рюмку.

— Черный кофе! Бисквиты, молоко! — распорядился он.

Соан прислуживала молча. Кхань ел неторопливо, а допив кофе, тщательно стряхнул крошки бисквита с усов и шелкового халата.

— Ты легко одета, тебе не холодно? Неужели больше нечего надеть? Чаю!

Соан молча наполнила чашку. К вечеру стало прохладно, и она надела две кофточки одну на другую, но обе были старые и тонкие и мало грели. Кхань, видно устыдившись участливого тона, строго спросил:

— Почему ты не попросишь у хозяйки какое-нибудь старенькое платье? Боишься, что будет ругать?

Соан молча отступила и встала у посудного шкафа.

— Ты что, язык проглотила?

Депутат двумя пальцами взял кусочек бисквита, обмакнул его в чай и, все так же неторопливо и мерно жуя, взглядом знатока рассматривал девушку.

— Подай сигары!

Он прикурил, сделал несколько затяжек, медленно выпустил дым изо рта и, прищурившись, уставился в окно. Потом заговорил спокойно, негромко и как будто даже ласково, с явным удовольствием попыхивая сигарой:

— Как мама себя чувствует? Ей все также туго приходится? А братишка твой как вырос! Я на днях видел его у моста, он нес воду. Тоже оборванный. Мне ведь жаль и тебя и твою семью. Если ты будешь послушной, я помогу вам. Скажи матери, пусть зайдет, я выделю ей немного земли и денег дам на расходы.

Не отрывая взгляда от окна, он порылся в кармане.

— Сколько вам нужно? В новогодние праздники меня не было дома, и я тебе ничего не подарил, так что можешь считать это подарком к Новому году. Постой, сколько же тебе исполнилось? Девятнадцать есть уже? Пора замуж! Что молчишь? Не бойся меня, я злой только с теми, кто перечит мне, а будешь слушаться, помогу тебе встать на ноги. Да ты что, немая?

Кхань обернулся. В комнате никого не было.

Ужинал депутат снова в одиночестве, и даже несколько рюмок аперитива не прибавили ему аппетита. Он лениво ковырял палочками в тарелках, на которых лежали кусочки кольраби, вымоченной в соевом соусе, и овощные закуски, приправленные раздерганным на волокна куриным мясом. Это южновьетнамское блюдо особенно удавалось повару.

— Где Соан, почему она не прислуживает? — бросил депутат повару, когда тот появился с фарфоровой утятницей.

— Она, господин, готовит пойло свиньям.

Кхань недовольно хмыкнул. Повар осторожно поставил блюдо на стол.

— Отведайте, господин. Это голубь, запеченный с бамбуковыми побегами, под грибным соусом.