Разговор с автором

С такими мыслями я добрался до школы номер восемьдесят восемь, зашел в темный холл и поздоровался с вахтером. Странно, но ее не заинтересовало, зачем и к кому я пришел. Она только бросила уставший оценивающий взгляд, как просканировав и, видимо, не найдя во мне какой-то предполагаемой угрозы, опустила глаза, этим будто говоря: «Проходи». По мрачным коридорам и лестницам я дошел до класса и, поздоровавшись с Настасьей Евгеньевной, занял место, которое в прошлый раз показалось мне таким удобным.

– Я рада, что ты вернулся, Андрей – сказала Настасья Евгеньевна, оторвав взгляд от чьей-то тетрадки, которую, проверяла, когда я вошел. – Садись поближе, не стесняйся.

– Спасибо, мне и тут хорошо, – ответил я.

– Так не пойдет, – возразила она. – Нужно, чтоб коллектив был единым целым. Чтоб вы друг друга чувствовали во время занятия. Это по законам энергии, так что давай, пересаживайся.

С таким сильным заявлением и не поспоришь. Я встал, выбрал место ближе к доске, но не в самом центре, снял ветровку, уложил ее на стул рядом с собой и принялся осматривать присутствующих. Все знакомые лица. Девочки-болтушки – две подруги красивые – сидели напротив Настасьи Евгеньевны и очень-очень тихо, но эмоционально перешептывались. В какой-то момент мне даже показалось, что они говорили обо мне. Но эту смущающую мысль я сразу же постарался из головы выкинуть. «Садись, говорит, ближе, – возмутился мой внутренний голос. – А вот в прошлый раз таких условий не было. Возможно, это из-за того, что тогда я был просто гостем, а теперь уже часть команды. Сам виноват. Вернулся же. Сейчас буду жить по местным правилам, вливаться, так сказать в коллектив». А вливаться в него было очень нужно. На прошлом занятии я наговорил чего-то со злости, так что чувство неловкости вернулось вдвойне, когда я вновь увидел этих людей. Вон та женщина в невзрачной одежде… Как я ее тогда назвал? Серая мышка? Эта серая мышка, короче, на меня смотрела осуждающе. И что с этим делать я не знал. С другой же стороны, я пришел учиться. Пришел к Настасье Евгеньевне и, может быть, немного к Алисе. А до того, кто что подумал о моих спровоцированных раздраженных речах в прошлую среду мне не должно было быть и дела. Но дело было. Как минимум, дело комфорта моего здесь пребывания. Ох, как же недопонимание иногда портит жизни. «Извиняться, так извиняться, – решил я для себя. – Но сначала нужно дождаться, когда придут все».

Все пришли довольно быстро. Алиса появилась последней и села за пустую парту впереди меня. Она, ничего не сказав, приветливо помахала мне ручкой. И, пока Настасья Евгеньевна собиралась с мыслями перед началом занятия, я, наконец, решился сделать для себя важный шаг.

– Ребят, – начал я, не вставая со стула. Дождался, пока все повернутся и продолжил: – Вы простите меня, если что наговорил в прошлый раз обидного. Я не специально. И мне бы очень хотелось, как говорит Настасья Евгеньевна, стать частью коллектива. Так что…

– Ты молодец, – перебила меня Настасья. – Но извиняться не нужно. Видишь ли, если кого-то задели твои тогда слова, то это их личная проекция и, соответственно, их неувиденные проблемы. В этом и была вся суть. Мы сейчас, кстати, все про свои чувства и поговорим.

Она встала, вышла на середину класса, облокотилась на первую парту среднего ряда, за которой сидел молодой парень, тот, что на Яну похож, и спросила как бы в воздух:

– Как думаете, про вас он говорил все те вещи?

– Про себя, – быстро ответила Алиса.

– Верно, – продолжила Настасья. – Когда вы услышали что-то, показавшееся вам обидным, что вы почувствовали к Андрею?

– Раздражение, отторжение, – снова ответила Алиса.

– А теперь вспомните ваши эмоции во время прочтения книги. Любой книги. Есть персонажи, которые вызывают у вас такие чувства?

Она подошла к доске и тем же скрипучим мелом написала посередине: «Персонаж».

– Грамотный автор, – продолжила она, – наделяет персонажа полностью человеческими качествами. Такой персонаж сбалансирован и у него нет четкой определенной характеристики. Он не плохой и не хороший. Именно потому, что в нашем мире нет ничего абсолютно плохого или абсолютно хорошего, мы с вами можем запросто сочувствовать антагонистам и осуждать за что-то протагониста. Нет только белого и черного.

Она размашистым движением нарисовала круг, затем из этого круга вырисовывался знак «Инь-ян».

– Вроде, говорю очевидные вещи, но некоторые базовые ошибки в произведениях начинающих авторов вытекают именно из-за несформированного героя. А сформированный герой – вот он, – она стукнула мелом в знак на доске. – Андрей, ты помнишь, как отзывался о Раскольникове в прошлую среду?

– Да… – неуверенно ответил я.

– Ты сказал, что тебе не нравится его путь страдания. И посчитал жалким то, что этот герой, как ты сказал, опускал руки.

Я молча кивал, уже точно зная, к чему она ведет.

– Это результат проекции. Качество, которое ты увидел для тебя является негативным именно потому, что тебе в самом себе это не нравится.

– Да, я это тогда еще сразу понял.