Разговор с автором

«Меня вот никто никуда не заставлял поступать», – хотел сказать я, но не сказал. Подумал, что, наверно, все же многого не знаю про Алису и ее семью. Она же совершенно из другого мира. Из богатого или, как она говорит, не бедного. Это на меня в детстве всем было пофиг. Собственно, поэтому я, наверно, и не доучился. Если бы мама хоть немного мною занималась, я бы, может, и в банке уже работал, хорошую должность занимал. Повезло еще, что в армию не годен был. А то так отчислили и еще бы год в армии провел. Совсем валенком бы вышел. С другой стороны, и Алису тоже жалко немного было. Лучше быть раздолбаем, как я, чем такое давление на себе испытывать. Она ведь и вправду сильно нервничала и до сих пор нервничает от этого дурацкого конкурса. Теперь и понятно, почему в Москву поступает, а не здесь. Таким людям всегда тесно в маленьких городах. Таким, как она, амбициозным, с такими же амбициозными родителями. По ней это было понятно с самого первого знакомства, что она рано или поздно захочет отсюда уехать. Я таких людей постоянно встречаю. И все они уезжают. За лучшей жизнью, новыми высотами. А сам я даже никогда не думал, что мне туда надо. Вернее, нет. Один раз подумал. Это было в последний год учебы в школе. Тогда все такие воодушевленные были, оптимистичные. Много кто из нашего класса собирался в Москву и в Питер. Так, наверно, у всех было и будет. Сначала все собираются, собираются, а потом сдают экзамены, смотрят на свои баллы и все. В Москву и Питер по итогу уезжает-то всего ничего. И я был тем, кто не сдал. Даже не так. Не сдал достаточно, чтоб уехать. И остался. А мечта во мне жила. Думал, что может еще вырвусь туда, в эту богатую, красивую, оптимистичную Москву. В эту хорошую жизнь. Но мечты мои раз и навсегда однажды разбились. А было это, когда мы самый-самый первый раз решили собраться на встречу выпускников. Через год после окончания. И больше я на такие встречи после той не ходил. Не ходил, потому что, как тогда пришел, так во всех сразу и разочаровался. Вот мы, когда учились, заканчивали школу, были такие все счастливые, воодушевленные. У каждого, серьезно, прям у каждого была мечта о светлом будущем и хоть какие-то планы. А сейчас… Смотреть на них было тошно. Безжизненные зомби. От звонка до звонка пашут, мысли и разговоры только о том, как бы заработать. Глаза у них не улыбаются уже. Я тогда спросил одного из наиболее амбициозных, вернее, который был наиболее амбициозным, как ему Москва. А он шарманку свою начал, что по дому скучает, жить не на что, пробиться сложно. Да… не на долго их энтузиазма, мечт и планов хватило. Если прошел только год, их так уже жизнь взрослая разочаровала, так что дальше-то будет? Хотя… Имею ли я право судить? Сам такой же.

Мы подошли к подъезду Алисы, обнялись на прощание.

– Ты попробуй, все же, прочитать на бумаге, – сказала она, уходя. – Я же старалась, печатала.

– Хорошо-хорошо, – ответил я. – Чего только ради тебя не сделаешь.

И пошел домой. Алисе и вправду шел образ той самой девочки, которой тут тесно. Учитывая, например, то, что она по Европе в свои около восемнадцать лет поездила. Глубоко в душе я желал ей удачи. Я за нее болел. Потому что уж кто-то, а она точно достойна быть тем самым человеком. который разрушит представление об уезжающих. Она просто обязана уехать, состояться там, а потом вернуться погостить и сказать, что там все хорошо, легко и красиво. Что там точно так же, как каждый из нас в школе мечтал. Интересно, а тогда, если все это услышу и узнаю, стану ли я снова таким человеком, который хочет уехать, которому тут тесно? И замечу ли я это, если стану?

Утром я в панике оттирал губкой обрызганные вчера Алисой штаны. И на удивление даже не поздно вышел из дома. Вышел как обычно, а с собой захватил распечатку. Подумал, что прочитаю на работе. Там все равно сейчас делать будет нечего. Обычный четверг. До боли обычный.

Я не спеша шел к остановке, морщась от яркого света, как новорожденный котенок, и подумал о них… О сигаретах. Представил, как в обед буду стоять одиноким кочевником на крыльце, греть лицо под лучами небесного светила и ничего не держать в руке. Стало грустно. Я точно знал, что тогда мне обязательно захочется закурить. А просить у коллег – дело последнее. К тому же, Света еще непонятно, когда вернется и сколько будет на меня злиться. Может, вообще, все уже, конец нашей дружбе. А в такую погоду я абсолютно точно на улицу хоть раз да выйду. Надо купить!

И я купил. Пачку «Винстон» с двумя кнопками. Не помню, когда последний раз сам себе сигареты брал. Даже забыл, сколько они стоят. Именно такие захотелось, потому что, когда начинал на работе курить, – Светы тогда еще не было – мне какая-то кассирша в ларечке посоветовала именно их. И прикипел к этому арбузному вкусу.

На работе выяснилось, что купить пачку – было очень хорошим решением для моей нервной системы. Ведь, когда я расположился на своем месте и открыл рабочую почту, увидел письмо следующего содержания: