Разговор с автором

– Понимаю. Хоть ты этого и не сделаешь, все равно скажу тебе, что Алису сейчас нужно оставить в покое. Пусть она пройдет свои уроки сама, сама отстрадает. Я в свое время тоже долго и сложно искала свой путь. Потом еще несколько раз с него сбивалась и искала снова., – она улыбнулась. – Но спокойствие и осознание, которое я испытываю сейчас того непременно стоит. Когда занимаешься своим делом, когда знаешь цели и средства, понимаешь, кому нужно то, что ты делаешь и, кто готов идти с тобой рядом – это все достижения, которые дают силу и спокойствие, но достигаются огромным трудом.

– И что получается? Каждый писатель должен так страдать? – пробормотал я.

– Страдать просто необходимо. И не только писателю. В любой творческой профессии, даже рисуй ты единорогов в королевстве сладостей или сочиняй детские песенки, у каждого случаются кризисы и это нормально.

– Это ж сколько ей надо всего пройти, чтоб стать настоящим писателем?.. – Я задумчиво посмотрел в окно. Как быстро стемнело… – И почему творить можно только в муках? – продолжил я как бы сам с собой. – Что за законы такие… несправедливые!

– Только кризисы и отчаяние дают нам силы двигаться дальше. Это своего рода пауза. Остановка, чтоб свериться с навигатором и понять, правильно ли ты движешься. Алиса сейчас проходит этот этап. И я рада, что она пришла к нему, это значит, что она растет. Значит, что скоро она поймет, куда нужно двигаться и будет счастлива. Но счастье познается только в сравнении с болью. Это законы вселенной. Не я их придумала. Я просто на своем опыте увидела, как это работает и теперь помогаю увидеть это другим. Вот и все, – она улыбнулась. – Кто мы такие, чтоб судить о справедливости законов, появившихся до нас, работающих столетиями? Ты лучше не спорь со вселенной. А попробуй ее понять.

Нет, я не перестал звонить Алисе. И волноваться за нее тоже не перестал. Но стало немного легче. И я пробовал понять сказанное Настасьей, отвлечься от своих этих волнений, не несущих никому пользы, а только раздражающих меня и не дающих мне жить. Старался концентрироваться на том, что происходит вокруг. Замечать свою работу и нервничающих на ней людей. Нервничающих из-за того, что в воздухе витала куча неопределенности, и каждый боялся за свой собственный зад. Снова начал играть в судоку и тому подобную ерунду, занимая свой мозг, отвлекаясь от проблем. Я гулял и старался вглядываться в лица прохожих, наблюдать за ними. Даже за домом своим начал наблюдать. И снова каждый день бросался в глаза и раздражал неоконченный ремонт и куча пыли. Единственное, что я так хотел заметить, но никак не мог – это соседи.

—

Своих нынешних соседей я знать не знал. Иногда мне вообще казалось, что их нет. Не существует. Уж что в этом доме хорошо, так это толстенные стены. Живу как в бункере, честное слово. И на площадке мы как-то особо не пересекались. Вернее, с соседями на этаже мы не пересекались вообще. Я никогда не знал и не знаю до сих пор, как они выглядят, есть ли у них дети, домашние животные, друзья… Чисто теоретически мне всегда казалось, что они есть. В то, что их не существует, поверить было невозможно. Хотя бы потому, что периодами они оставляли следы своего существования. В прямом смысле следы. Сырые грязные следы под дверью осенью и весной или комочки снега с обуви зимой. Еще, пока шел этот нескончаемый ремонт, дверь второй квартиры на этаже, той, которая располагалась углом к моей, систематически обновлялась. Где-то раз в два-три дня она полностью очищалась от пыли. При чем только она. И в том, что во второй квартире на этаже кто-то существует, я по этим признакам был уверен точно. На счет первой еще можно сомневаться. Но вот вторая – жилая.

Иногда мне хотелось думать, что там живет какая-нибудь грациозная хрупкая леди. Настолько хрупкая, что шагов ее по подъезду было не слышно. Не слышно было даже того, как она открывала и закрывала дверь. Хотелось думать…

Но эти мои невидимые и неслышимые соседи оставляют в напоминание о себе лишь следы и чистую дверь. Не видел я их еще, наверно, потому, что уходил на работу сравнительно поздно, – к десяти – а возвращался тоже поздно или как попало, как в кофейне сиделось, так и возвращался. Детей соседских, это пожалуйста. Каждый вечер во дворе наблюдаю. А вот взрослых… Ну должны же быть у детей свои взрослые. Не могут же это быть сами по себе дети.