Разговор с Каллиопой и Клио. История в избранных стихах и сценах

Мы не живём текущим днём —
мы прошло-будущим живём,
послушны зову
нравоучений старины,
предначертаний новизны —
короче, слову.

Мы ценим западную прыть

и с Европейцем рады жить
как побратимы.
Но поклонение мощам
и поклонение вещам
несовместимы.

И не уплыть отселе нам

к чужим кисельным берегам
по млечным рекам.
Полжизни свеиваем снег.
Полжизни склеиваем век
с грядущим веком.

1993, 2020

Вкус

Не доблестями князя-самовластца,
но храмами на Клязьме и Нерли
прославлен и забвенью не предастся
Андрей, держатель Суздальской земли.

И царь Иван, переписавший дерзко

ордынское наследство на Москву,
отмечен в ней не бронзою имперской —
цветным собором Покрова на рву.

Архитектура – зеркало эпохи,

а зеркала шлифуют мастера.
Петровские реформы были плохи,
но чуден величавый град Петра.

Мы в отчимы зачли «отца народов»,

но в сталинских высотках – дух страны,
которую с лоскутных огородов
в открытый космос вывели сыны.

У тех, кто строил Русскую державу,

Российскую империю, Союз,
в придачу к необузданному нраву
был недурной художественный вкус.

2006, 2010

Держава

Открытости сильных учусь на земле
от Мсты до Эвксинского Понта —
той самой земле, где на псковском столе
я вижу литовца Довмонта;

где стольный Владимир по праву родства

с князьями аланской землицы
их барса на щит помещает сперва,
потом – заменяет фигурою льва,
а барса во Псков отряжает Москва
по долгу верховной столицы;

где зоркая птица о двух головах,

наследье царевны ромейской,
гнездится на невских сырых островах,
грозя акватории свейской;

где чуть обрусевшая немка – одна

стоит у штурвала державы,
чей киль никогда не касается дна,
а скрытые скрепы не ржавы;

где в нежных объятьях лесных волостей

под благовест каменных звонниц
становится русским до мозга костей
и швед, и француз, и чухонец.

8–15 апреля 2017

Наследие державы островной

Артефакты

Меж трёх морей возвысившийся остров,

ты чем привлёк меня издалека?

Не тем же, что пополнил свору монстров

гибридом человека и быка.

Не пляжами, где даже и без кремов

сентябрьский ветер обгореть не даст.

Не тем, что чтил тебя Иван Ефремов,

любимый в пору юности фантаст.

Но тем, что люди, вечно занятые,

взрастили здесь плоды (им нет числа),

которые Эллада – Византии,

а та уже – Руси передала.

Но, через третьи руки принимая

наследие державы островной,

я чувствую, что есть и связь прямая

меж древностью чужою и родной.

Сличите артефакты на досуге:

от Кносса[2] до Тобольского кремля

одно лицо – богиня-Мать на Юге

и северная Мать Сыра Земля.

Секрет