Разговор с незнакомцем. Почему мы ошибаемся в людях и доверяем лжецам

«Кто бы меня ни лечил, я обязательно первым делом сообщаю, что профессионально расследую финансовые аферы, и добавляю, что в любой области немало мошенников. Чтобы не быть голословным, привожу данные статистики: 40 центов с каждого доллара, поступающего в систему здравоохранения, будут выброшены на ветер или украдены. Я поступаю так, чтобы медики не вздумали дурачить меня или моих родных».

В сознании Маркополоса переход от сомнений к неверию не занимает много времени: он осуществляется мгновенно.

3

В русском фольклоре есть такой персонаж – юродивый, что-то вроде святого дурака. Юродивый – изгой общества, это чудаковатый, не слишком приятный, иногда даже сумасшедший тип, которому тем не менее доступна истина. Вернее, не «тем не менее». Святой дурак знает истину именно потому, что он отверженный. Тот, кто не вписывается в общественную структуру, может свободно высказать неудобную правду или поставить под сомнение то, что остальные считают само собой разумеющимся. В одной русской легенде юродивый смотрит на всеми почитаемую икону Пресвятой Богородицы и объявляет ее работой дьявола. Это возмутительное, просто еретическое утверждение. Но затем кто-то[20] бросает в образ камень, и под растрескавшимся изображением обнажается рыло Сатаны.

В каждой культуре есть своя версия такого персонажа. В известной сказке Ганса Христиана Андерсена «Новое платье короля» монарх шествовал по улице в «волшебном наряде». И ведь никто даже и слова не вымолвил, пока несмышленый мальчик не крикнул: «Да ведь он же голый!» Этот мальчик подобен юродивому. Портные, «сшившие» платье короля, объявили ему, что ткань обладает чудесным свойством становиться невидимой для непроходимых глупцов или же для тех, кто занимает не свое место. Взрослые молчали, опасаясь, что их сочтут несостоятельными. Ребенку же было все равно. В современном мире ближе всего к юродивым люди, разглашающие секретную информацию из соображений морали. Они готовы поступиться верностью своей организации, а часто и поддержкой товарищей ради разоблачения мошенничества и обмана.

Что отличает юродивого от обычного человека, так это особое чутье на неправду. В повседневной жизни, напоминает нам Тим Левин, ложь встречается сравнительно редко, а потому способность распознавать ее не так уж и важна с точки зрения эволюции. В большинстве ситуаций презумпция правдивости оправдывает себя. Если, допустим, вам объявляют в кофейне, что ваш счет составил $6,74, вы можете самостоятельно проверить правильность суммы, задержав очередь и потеряв полминуты своего времени. Или же просто допустить, что бариста говорит вам правду, потому что люди обычно не врут.

Именно так и поступил Скотт Кармайкл. У него было две возможности. Рег Браун сказал, что Ана Монтес ведет себя подозрительно. Ана Монтес, напротив, предложила совершенно невинное объяснение своих действий. С одной стороны, маловероятная, но теоретически возможная ситуация, когда одна из самых уважаемых сотрудниц РУМО вдруг оказывается вражеской шпионкой. С другой стороны, гораздо более возможный сценарий: Браун – просто параноик, которому везде мерещатся предатели. Кармайкл, исходя из презумпции правдивости, выбрал второй вариант. Да и Саймонс рассудил точно так же: в принципе, конечно, Мейдофф может быть основателем крупнейшей в истории финансовой пирамиды, но какова вероятность этого?

Юродивый, в отличие от подавляющего большинства людей, так не думает. Да, статистика говорит, что лжецы и мошенники встречаются достаточно редко. Но сам он видит их повсюду.

Иногда юродивые нужны обществу. Они играют важную роль. Вот почему мы их романтизируем. Гарри Маркополос стал героем саги о Мейдоффе. О разоблачителях пишут книги и снимают фильмы. Но вторая, самая важная часть теории Левина заключается в том, что все не могут быть юродивыми. Это прямой путь к катастрофе.

Левин пишет, что в ходе эволюции Homo sapiens так и не выработали точных и виртуозных методов изобличения обмана, потому что трата времени на придирчивый разбор чужих слов и действий не составляет для нашего биологического вида преимущества. Удобнее считать, что незнакомец говорит правду. Как формулирует Левин, в данном случае оптимальным вариантом является компромисс между презумпцией правдивости и риском быть обманутыми: