Разговор за рюмкой чая. Не буди лихо

Снова это заковыристое, но. Просто заноза, а не слово. Наверно, пора завязывать с любовью. Здесь уже ничем не поможешь. Если только сама не прекратит свои закидоны.

Дочь жалко. Впрочем, она уже успела всего насмотреться. Сколько раз от соседей слышал – шумят, гуляют. Широко гуляют, без тормозов, пока я на работе.

При мне Вера искусно играет роль домохозяйки, когда находится в благодушном настроении. Плохо играет. С ролью жены тоже не очень справляется.

Да и я теперь…

Изредка промелькнёт искорка чувств и гаснет. Конечно, не сама по себе. Вера старательно задувает угольки добрых отношений.

Развестись, что ли? Ну, на кой мне такой чемодан без ручек, который и бросить жалко, и тащить неудобно. Чужие мы стали. Совсем из разных миров. А когда я выпивать с ней перестал и подавно. “У тебя ни одного друга нет, а у меня весь посёлок”.

То не друзья – собутыльники.

– Хочу быть свободной, независимой. От всех. В том числе от тебя и дочери. Ты не рожал,  не знаешь, что это такое. А я знаю. Хочу сама выбирать, кого и когда любить, с кем спать, с кем гулять. Сама хочу. И никаких обязанностей. К чертям собачьим ответственность и обязательства. Надоело жить для других. Я сама по себе. Жизнь слишком коротка, чтобы раздавать её другим как бонус. И плевать я хотела, что будет дальше. Пускай и совсем ничего не будет. Мне фиолетово.

– А как же материнский инстинкт? Ведь это твоя дочь. Ты готова её бросить? А наша любовь? Мы прожили вместе столько лет, у нас всё общее.

– Никогда я тебя не любила. Теперь вообще ненавижу. Ты мне всю жизнь испортил, добренький ты мой. Лучше бы бил. Знаешь, почему я от тебя гуляю? Никогда не догадаешься. Мне грубый секс нравится: немного унижения, чуть-чуть боли, резкие фрикции. Раньше и с тобой было хорошо, но нежности быстро надоедают. Хочется хоть изредка, чтобы оседлал тебя настоящий конь, чтобы продрал до кишок. Пусть потом неделю всё болит, но это так здорово. Тебе не понять. Да, ты мне был нужен. Одна бы я не выжила. Наверно, слишком увлекаюсь, забываю про осторожность, а с тобой… с тобой  можно было расслабиться и ни о чём не думать. Ты за всем следил, подчищал мои косяки. Другой такого не выдержал бы, а ты терпел. Раньше я не могла тебя бросить… теперь могу. Дочка-то выросла.

– Скажи, ты сейчас защищаешься, или нападаешь? Мне кажется, ты не понимаешь произносимых слов. Получается, что тебе мешают все, кроме редких экземпляров мужиков лошадиной породы, способных одновременно бить по роже, орать непристойности матом и запихивать безразмерный шланг до самой диафрагмы? Ладно, допустим это так… а всю остальную часть жизни, которая мимо постели, чем ты намерена заниматься: пить, гулять, веселиться? Так для этого деньги нужны. Много денег. Сомневаюсь, что у твоих мачо есть за душой что-то, кроме жажды и потенции. Насчёт потенции тоже сомневаюсь. На что жить-то намерена? И где… где? Ты же понимаешь, что жить в семье и одновременно быть полностью от неё свободной невозможно. У тебя дочь, ей мать нужна. Любая мать. Даже такая, как ты. Без матери детям никак нельзя.

– Плевать я хотела. Дочь я уже вырастила. Пусть сама карабкается. Жизнь я ей дала – остальное меня не касается.

– Ей всего семь лет. Считаешь, она готова вынести безболезненно твоё предательство?

– Это не предательство. Это жизнь. У неё было замечательное детство. Я тоже хочу получить свою долю счастья. Для этого от тебя требуются только деньги, больше ни-че-го. И я исчезаю от вас. На-всег-да. У меня много-много друзей и любимый.

– Торопишься поделиться с ними материальными возможностями? А они у тебя есть? Предположим, я поделюсь всем, что имею, сколько же ты хочешь и чем готова пожертвовать? Ты ведь не думаешь, что кто-то захочет отдать своё задаром? Что предлагаешь взамен? Я тоже желаю поторговаться.

– Ты отдаёшь мне половину всего, что у нас есть и забываешь, кто я такая. Думаю очень выгодное предложение.

– Я так не думаю. Деньги крутятся в нашем маленьком деле, ты это знаешь. Если я вытащу половину, мне придётся искать работу на дядю, продавать всё. На что я буду содержать дочь? Нашу, кстати. дочь. Хотя, какое тебе до нас дело.

– Ты башковитый, что-нибудь придумаешь. Для тебя это не сложно. Зато я смогу начать новую жизнь и исчезнуть из вашей.

– Допустим, я соглашусь. Тогда условие: ты пишешь расписку, что отказываешься от родительских прав за такую-то конкретную сумму. С указанного в расписке дня ты не имеешь права видеться с дочкой, разговаривать с ней, предпринимать попытки связаться. Тебе деньги –  мне дочь. Такой расклад тебя устраивает?

– Сколько денег?