Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

Она была с Дальнего Востока, дочь цыгана и забайкальской казачки. Отца, работавшего рабкором, перевели в Москву, неожиданная удача! Столица! Они поселились в центре, в коммуналке. Школа, кино, каток, замуж за одноклассника, красавца Славку, и – война. Эвакуация, прыгающие руки мужа, собирающего чемоданы, мама остаётся, отец ушёл в ополчение, но у мужа какая-то болезнь (при папе-враче), на фронт не берут. Теплушки, Новосибирск, там – ты подлец, страна в опасности, а в ответ – дура, жить хочется! Развод, курсы санинструкторов, и со сформированными сибирскими полками – обратно в Москву. «Всё, гвардеец, в пути изведай, холод, голод, смертельный риск, и героем вернись с победой в славный город Новосибирск…» И ей тоже везёт: девчонка, хрупкая, таскает на себе здоровых сибиряков – дочка, брось меня! – в снегу, крови, по трупам, под пулями – родненький, ну потерпи! – только бы до своих, до врачей дотянуть… Лимит везения кончился, в окопе их оставалось человек 10-15 от роты, а немцы прут, понимаешь: либо ты, либо тебя, и: «За Сталина, бля! Вперёд!» И девчонка, 20 лет, из забитого трупами окопа, хрен его знает с каким оружием в руках, что-то подобрала, наверное, понимая, что если не они здесь – тогда все, этих тварей уже никто не остановит, перелезает через бруствер и ловит лицом, грудью осколки от миномётной мины. Видимо, чуть-чуть везения оставалось и у неё – осталась жива и подобрали её тоже наши.

Они познакомились в челюстно-лицевом госпитале. 40 пластических операций у неё, чуть больше – у него. Её больше на фронт не брали, он пробил все-таки себе направление, упорный был. «Конечно, встретимся, вот война кончится, вот победим, мы ведь обязательно победим!» В шесть часов вечера после войны…

Все-таки они были везучие. Он дошёл до Силезии, был ещё ранен, войну закончил капитаном. После Победы приехал. Она дождалась его, хотя писем почти не было, верила и ждала. В 46-м они поженились. За год до свадьбы вернулся её отец, живой, единожды за всю войну раненый в ягодицу – он вполоборота поднимал людей в атаку. Он часто потом подкалывал дочь и зятя – мол, фигли вы, дурни, мордой вперёд на врага пёрли? У них родились две дочки. Ждали третьего ребёнка, он хотел мальчика, верил, что на грузинской земле она родит именно сына. Рожала она в Кутаиси; тогда майор Советских войск мог позволить себе отправить жену рожать на Кавказ. Мальчик не родился. Родилась моя мама.

Бывший Мент Штабной и «Лезгинка»

Штабных не любит никто. Нет, наверное, сами штабные и их родственники любят. Но те, чью деятельность они (не родственники, а штабные) проверяют, направляют и усиливают, нежностью к работникам штаба не лучатся. Антагонизм сей родился не вчера; ещё поручик Ржевский в незабвенном фильме заявил: «Опять штабной? Прислали б водки лучше!»

В 1996 году начальником ГУВД Санкт-Петербурга стал Анатолий Васильевич Пониделко, друг и однокашник министра внутренних дел Куликова, отставной пенсионер славных внутренних войск. У руля питерской милиции этот товарищ простоял полтора года, заслужив у подчинённых ласковые прозвища «вредитель» (за свою деятельность), «горбатый» (за особенности осанки) и «Тампакс» (за указание женщинам-сотрудникам иметь указанный предмет в «тревожном» чемоданчике). При нем-то и расцвела пышным цветом деятельность штаба ГУВД, который высочайше повелевалось считать Самым Главным Подразделением. Уголовный розыск, следствие, участковые инспекторы, служба БЭП, ППС [128]и ГАИ, как выяснилось, представляли собой сборище никчёмных людишек, которые лишь благодаря беззаветному подвижничеству штаба хоть как-то оправдывали своё существование. Забросив все текущие дела, милиция писала планы на день, неделю, месяц, квартал и год, ходила с песнями на строевых смотрах и сдавала проверки. Штаб торжествовал и упивался всевластием.

Летом 1997 года я, сидя в кабинете, допрашивал вора, попавшегося при неудачной попытке смыться из «выставленной» им квартиры. Жулик был интересный, ранее неоднократно гостивший у «хозяина», и то, что эпизод, на котором он спалился, в его биографии явно не единственный, сомнения не вызывало. Как это ни удивительно, как раз с такими легче устанавливается необходимый психологический контакт, без которого допрос превращается в тупое записывание отмазок задержанного. Но в тот раз с этим самым контактом было в порядке, злодей начинал колоться ещё на несколько аналогичных подвигов в районе, и я с тоской думал, что сегодня домой добраться уже не судьба – его нужно будет везти проверять показания на месте, а это значит – искать транспорт, конвой, понятых, затем несколько часов кататься по обворованным квартирам, писать, фотографировать и прочее, и прочее, и прочее.