Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

Андрей уже второй час сидел, стараясь сохранить равновесие, на маленьком, сколоченном из досок плотике ровно посредине пруда, и ждал, когда вертолёт прилетит его спасать. Было жарко. Солнце припекало, и выданные для более достоверного изображения рыбака рыбацкие штаны – резиновые, по грудь, с приклеенными сапогами и двумя лямочками – стали изнутри скользкими от пота. Спасение должно было состояться довольно скоро. Уже побегали с носилками через густые клубы дыма «мишки Гамми» – жертвы, вынужденные на жарком солнышке носиться в напяленном второпях защитном костюме полной изоляции – резиновом гондоне с окошком и клапаном выпуска выдыхаемого воздуха. Клапан по традиции срабатывал кое-как; после первой минуты пребывания человека внутри костюм ощутимо надувался и мешал ходить. Сидеть, лежать и ползать он мешал тоже. Напряжения добавлял лежавший на носилках и изображавший пострадавшего коллега. Его шёпот «Только не навернитесь, только не навернитесь» был слышен даже через маску дыхательного «Ауэра». Нести старались аккуратно.

Андрей наблюдал все это, в душе радуясь тому, что при распределении ролей отхватил самое спокойное место. Вода, свежий воздух, а главное – кругом никого. Сиди себе, покуривай, да жди вертолёта. Дел по его прибытию тоже немного. Во-первых, дождаться, когда спустят трос. Во-вторых, от троса вовремя увернуться, чтобы не треснуло накопившимся на вертушке статическим электричеством, а всё оно ушло в воду через специальный линек-громоотвод. В-третьих ,накинуть пристёгнутую к тросу беседку-«косынку» и расслабиться. Все остальное должен был сделать вертолёт, а именно – спасти несчастного рыбака (Андрея) с льдины (плотика), пронести его, висящего на тросе, мимо трибуны наблюдателей и уволочь подальше от полигона, к лагерю, где парни, не задействованные в показухе, уже заканчивали нарезать закуску.

А вдали уже стрекотала родная «бОшка». Андрей приподнялся, насколько позволил пляшущий плотик, и начал, вяло махая руками, изображать терпящего бедствие рыбака. Настал его звёздный час. Машина с высунувшимся из двери выпускающим зависла, покачалась вправо-влево, снизилась. Из чрева её показался и медленно поплыл вниз конец троса с болтающейся на нем «косынкой». Когда «громоотвод» коснулся воды, Андрей подтянул трос, нацепил беседку, и дал выпускающему знак «поднимай!». Вертолёт аккуратно приподнялся, ноги потерпевшего в последний раз пихнули опостылевший плотик. И тут, неизвестно почему, неизвестно как, и главное – непонятно для чего «бОшка» резко снизилась на метр-полтора. Андрюха погрузился в воду. Выпускающий, увидев это, что-то сказал по переговорному устройству, и вертушка, протащив спасаемого по воде метров пять, снова начала подниматься. Вместе с ней поднимался Андрей. А за ним на глазах у заметно оживившейся трибуны, опасно раскачиваясь на постепенно растягивающихся лямках, поднимались наполненные водой и тиной до отказа и невероятно от этого раздувшиеся рыбацкие штаны.

Военная мудрость

Тафарель На прививку, первый класс…

В дверь деликатно постучали.

– Да, – недовольно ответил начмед, отложив цветастый журнальчик и спустив ноги со стола.

– Тащ майор, можно вас? У нас неувязочка там с партизанами. С переподготовщиками то есть.

– Что за неувязочка, лейтенант? Чего неспокоен?

– Э-э-э, они колоться отказываются… Ну, не хотят прививки делать, – спешно поправился молоденький лейтенант медслужбы.

Опытный военный врач с грустью глянул на осиротевший кроссворд и, ворча, направился на подмогу молодёжи.

На первом этаже санчасти в углу коридора, сверкая гражданскими брюшками и веселя персонал элегантными пёстрыми семейными трусами, сидело несколько переподготовщиков.

– Ну что вы, ё-моё, как детский сад, чесслово. Здоровые мужики, а уколов боитесь!? – возмутился начмед.

– Дык, товарищ доктор, эскулапы ваши колоть как следует не умеют. Иголки гнут об нас. Мы что, манекены что ли, или трупы какие, чтоб тренироваться?!

– Так что, мне самому вас колоть?! Не пожалеете? Я давно не практиковался. Детский сад, ползунковая группа, ясли, ё-моё, – ворчал доктор, непроизвольно поднимая в памяти случаи из практики.

– Ну, случилось один раз, так что теперь?

– Уж лучше, товарищ доктор, заболеть лихорадкой вашей бубонной, чем уколы такие, – оглянув страдальцев, заявил за всех самый представительный из них.

Его товарищи забузили, выражая коллективный «одобрям-с».

Майор Чуприн прошёл долгий трудный путь военврача. Куда только не закидывала его судьба. Что только не приходилось делать, в какие только ситуации не попадал. Роды принимал в кузове «шишиги», резал гнойный аппендицит на борту вертолёта, делал искусственное дыхание нажравшемуся партийному вожаку изо рта в рот, но вот такого организованного бунта пациентов он на своей практике не помнил.

«Хотя… – подумал он… – Ну, конечно!»