Разговоры на песке. Как аборигенное мышление может спасти мир

Однажды я играл в утиную охоту, в общественном парке с другом из гамилараай (Gamilaraay) по имени Люк, гомосексуалистом, пламенно приверженным своей культуре. Когда я подбил утку, одна женщина из поселенцев закричала на нас: «Эй, вы что, не знаете, что утки заводят пару на всю жизнь? Если вы убьете одну, вторая будет вечно ее оплакивать?» В ответ Люк резко повернулся к ней и рявкнул: «Не проецируйте ваши гетеронормативные колониальные идеи на мою культуру!» Я так смеялся, что повалился на землю. Женщина тоже засмеялась, а утка удрала, так что все, кроме Люка, остались довольны.

Пожилой абориген однажды сказал мне о Люке: «Жалко его. Хороший парень, но стыдно, что он такой. В прежние времена его бы задушили при рождении». Для меня это была полная бессмыслица – помимо прочего, как можно определить сексуальность новорожденного ребенка? – и я перестал уважать этого человека, который искажает старую культуру для того, чтобы следовать своим предрассудкам, привнесенным колонизацией.

Но мы все так поступаем – подчеркиваем определенные вещи и принижаем значение других, чтобы они соответствовали нашему мировоззрению. Я знаю, что и сам так делаю. Собственно, именно этим я и занимался в этой беседе, когда пытался осмыслить самые важные отношения в моей жизни, которую я вынужден проживать на периферии общества, превращающего секс и гендер во что-то опасное и сложное. Всё становится менее сложным в те моменты, когда вступает в действие Аборигенный закон. Один старик рассказывает вам Историю песчаного варана, подтверждающую старый и непреложный Закон о том, что изнасилование – это тяжкое преступление. Из другой истории вы узнаёте, что, одержав победу, аборигенные воины были обязаны оказать первую помощь своим поверженным врагам. Когда умирает ваша мама, вы и ваш папа не можете стричь волосы и бороду в течение года до тех пор, пока родня матери не разрешит вам это делать. Или, может, вы просто строгаете какие-нибудь очередные палочки thum pup и слушаете, как пожилые объясняют роль мужчины, связанную с заботой. Возможно, это предубеждение – уделять больше внимания Закону, нежели сравнительно недавней волне его нарушений, но мы ищем долгосрочные тенденции и закономерности в этой книге, а не злорадствуем по поводу краткосрочных патологий, возникающих в результате колониального произвола.

Наши системы родства основаны на парах: «дядя – племянник», «бабушка – внучка» и т. д. Знание хранится и передается в рамках этих пар, у которых есть тотемы, объединяющие их и связанные с землей и определенными местами. У матери может быть тотем ястреба-перепелятника, а это значит, что ее тотем – это еще и лесной пожар, потому что ястреб переносит горящие палки, распространяя тем самым огонь в холодное время года. Есть места историй, связанные с этими отношениями и знаниями, и всё это она передает внутри нужной родственной пары соответствующим родственникам.

Точка в центре этого символа – ребенок, а круг, в который она помещена, – мать. Эта родственная пара находится в центре нашего общества. Такой круговой символ – один из старейших в истории человечества, его можно обнаружить на наскальных рисунках по всему миру. Цель всякого устойчивого общества заключается в защите и поддержании этих самых важных отношений. В этом состоит главная роль мужчин как родных и двоюродных братьев, дядьев и дедушек.