Разговоры с друзьями

слушай, мне дела нет, если ты запала на ника, я не хочу тебя смутить и все такое. извини, если так выглядело. (я также не собираюсь читать мораль на тему того, что он женат, я уверена, что мелисса и сама ему изменяет.) НО реально паршиво было обвинять меня в том, что я к нему ревную. это такой гомофобский стереотип – подозревать лесбиянку в том, что она втайне ревнует к мужчине, и я знаю, что ты это знаешь. более того, это унижает нашу дружбу – выставлять все так, будто я состязаюсь с мужчиной за твое внимание. по-твоему, я такая? ты действительно ставишь наши отношения ниже, чем свое мимолетное сексуальное влечение к женатому парню средних лет? это охренеть как обидно.

Когда пришло письмо, я сидела на работе, но никого из коллег поблизости не было. Я несколько раз перечитала текст. Зачем-то удалила, моментально полезла в «корзину» и тут же восстановила. Потом пометила его как «непрочитанное» и опять открыла, чтобы снова прочитать, как будто вижу его в первый раз. Разумеется, Бобби была права. Я сказала про ревность, чтобы задеть. Я просто не догадывалась, что это сработает, не думала, что вообще могу ее ранить, даже если сильно постараюсь. Для меня стало неприятным открытием, что я не только могу обидеть Бобби, но еще и сделать это мимоходом, сама не заметив. Я побродила по офису, налила в пластиковый стаканчик воды из кулера, хотя пить совсем не хотелось. Наконец, села на место.

Несколько черновиков полетели в корзину, прежде чем я закончила ответ.

Привет, ты права, я сказала полную дикость и глупость, не стоило этого делать. Я чувствовала, будто должна защищаться, и просто хотела тебя разозлить. Я виновата, что так по-дурацки обидела тебя. Прости меня.

Я отправила и вышла из электронной почты, чтобы поработать.

Филип заглянул в районе одиннадцати, и мы поболтали. Я сказала, что уже неделю ничего не сочиняю, и брови его поползли вверх.

Я думал, ты такая дисциплинированная, сказал он.

Я и была.

Тот еще месяцок выдался? Судя по твоему виду.

В обеденный перерыв я снова зашла в почту. Бобби ответила.

хорошо, я тебя прощаю. но, боже мой, ник? оно тебе правда надо? по-моему, он из тех, кто на полном серьезе читает статьи с заголовками «чумовой прием для идеального пресса». если уж тебе непременно надо мужчину, я думала, ты выберешь нежного и женственного, типа Филипа, сумела удивить.

Я не стала на это отвечать. Мы с Бобби всегда презирали культ мужского физического доминирования. Совсем недавно нас выпроводили из «Теско» из-за того, что мы прямо в магазине зачитывали вслух самые бессмысленные отрывки из мужских журналов. Но насчет Ника Бобби ошибалась. Он был совсем не такой. Он как раз из тех, кто сам посмеялся бы над глумливыми подколками Бобби и не стал бы их оспаривать. Но я не могла ей этого объяснить. И уж точно не могла сказать, что́ меня в нем особенно восхищает – то, что его привлекают заурядные и эмоционально холодные женщины вроде меня.

К концу рабочего дня я вымоталась, ужасно заболела голова. Я пошла домой, решила прилечь. На часах было пять вечера. Проспала до полуночи.

* * *

До отлета Ника в Шотландию мы больше не увиделись. Он торчал на съемках с самого утра, и пообщаться в интернете удавалось только ночью. К тому времени он уже уставал и казался замкнутым, поэтому я отвечала ему кратко или не отвечала вовсе. В сообщениях он говорил о тривиальных вещах, например, как ненавидит коллег. Ни разу не сказал, что по мне скучает, что думает обо мне. Когда я напоминала о днях, которые мы провели вдвоем у него дома, он обычно игнорил это или менял тему. Я в ответ отстранялась и включала сарказм.