Разговоры с друзьями

Я забралась в постель, и он стянул с меня ночнушку. Я обняла его за шею и крепко прижала к себе. Он поцеловал мой живот – упругую опрокинутую чашу, поцеловал бедро изнутри. Когда он спустился ниже живота, я впилась зубами себе в руку, чтобы не закричать. Губы у него были жесткие. Я прокусила себе палец до крови, на лице выступила испарина. Он поднял глаза, спросил: у тебя там все нормально? Я кивнула и почувствовала, как изголовье кровати стукнулось о стену. Он встал на колени, и я отозвалась протяжным, полузвериным стоном. Ник коснулся меня, и я крепко сжала ноги: нет, я вот-вот кончу. Так и хорошо, сказал он.

Он достал из тумбочки презервативы, я закрыла глаза. Ощутила на себе тело Ника, его тепло и тяжесть. Я обхватила его руку двумя пальцами, большим и указательным, словно пыталась сжать ее, уменьшить до подходящего размера. Да, сказала я. Мне хотелось, чтобы все это длилось подольше. Он был так глубоко во мне, что мне казалось, я могу умереть. Я сцепила ноги у него за спиной и он сказал: господи, как я это люблю, обожаю, когда ты так делаешь. Мы снова и снова шептали имена друг друга. Потом все было кончено.

После я лежала, пристроив голову у него на груди и прислушиваясь к биению его сердца.

Мелисса, наверное, хороший человек, сказала я. В глубине души.

Да, по-моему, хороший.

Значит ли это, что мы с тобой плохие?

Не думаю, сказал он. Ты-то уж точно нет. Может, я.

Его сердце стучало, как взбудораженные или горемычные часы. Я вспомнила суховатые идеологизированные рассуждения Бобби о полигамии, и мне захотелось обсудить это с Ником – может, шутя, не всерьез, просто прощупать, что он думает.

Ты не собираешься рассказать ей о нас? – сказала я.

Он громко вздохнул – прозвучало почти как слово. Я села, и он печально посмотрел на меня, словно сама эта тема его угнетала.

Я знаю, что надо ей признаться, сказал он. Мне стыдно, что из-за меня тебе приходится врать. А сам я даже врать толком не умею. На днях Мелисса спросила, есть ли у меня к тебе чувства, и я сказал «да».

Моя ладонь покоилась на его груди, я чувствовала, как пульсирует кровь у него под кожей. Ого, сказала я.

Но что будет, если я ей расскажу? – произнес он. Чего ты ожидаешь потом? Чтобы я переехал к тебе? Вряд ли ты этого хочешь.

Я рассмеялась, и он вслед за мной. Мы смеялись над невозможностью наших отношений, но все равно было здорово.

Нет, сказала я. Но она же изменяла тебе, и ты не выгнал ее из дома.

Там все было по-другому. Видимо, идеальный сценарий такой: я ей рассказываю, а она отвечает «ну и ладно, живи своей жизнью, мне-то что». Я не говорю, что это совсем невероятно, но может ведь и не получиться.

Я провела пальцем по его ключице и сказала: когда все начиналось, я об этом, по-моему, даже не задумывалась. Что ничем хорошим это не кончится.

Он кивнул, глядя на меня. А я задумывался, сказал он. Но решил, что оно того стоит.

Мы помолчали. А сейчас ты тоже так считаешь? – сказала я. Видимо, зависит от того, насколько плохо все кончится.

Нет, сказал Ник. Странно, но для меня – не зависит. Но я ей скажу, хорошо? Мы разберемся.

Не успела я ответить, на лестнице послышались шаги. Мы оба притаились, шаги приблизились. В дверь постучали, и голос Бобби позвал: Ник? Он погасил свет и сказал: секундочку. Встал с кровати и натянул спортивные штаны. Я лежа смотрела на него. Он открыл дверь. Я не видела Бобби в просвете, только силуэт Ника со спины и его руку, опирающуюся на косяк.

Фрэнсис нет в ее комнате, сказала Бобби. Я не знаю, где она.

А.

Я проверила в ванной и в саду. Как думаешь, может, пойти поискать? Разбудить остальных?

Нет, не нужно, сказал Ник. Она… хм… О господи. Она тут со мной.

Повисла долгая пауза. Я не могла рассмотреть их лиц – ни Бобби, ни Ника. Я вспомнила, как она поцеловала меня несколько часов назад и ее слова о моем «приступе праведности». Ужасно, что Ник рассказал ей все вот так. Просто чудовищно, и я это понимала.

Я не сообразила, сказала Бобби. Извините.

Да ничего.

Простите. Спокойной ночи.

Он пожелал ей спокойной ночи и закрыл дверь. Мы слышали, как ее шаги спускаются в цокольный этаж. Вот черт, сказал Ник. Черт, черт. Она никому не скажет, безучастно произнесла я. Ник раздраженно вздохнул и сказал: да уж, будем надеяться. Он как будто растерялся, перестал меня замечать. Я надела ночнушку и сказала, что пойду спать к себе. Конечно, хорошо, сказал он.

На следующее утро мы с Бобби уехали, пока Ник еще спал. Мелисса пешком проводила нас до станции, помогла с сумками и молча проследила, как мы садимся в автобус.

Часть 2

18