Разговоры с друзьями

Правда, давайте, сказала Эвелин.

Ник сходил в гараж и принес пластиковые стаканчики и бутылку «Сансера». Бобби навзничь валялась у него на кровати – так обычно лежала я после того, как он доводил меня до оргазма. Мы с Эвелин сидели рядком на полу. Ник наполнил стаканчики, и мы послушали голоса Дерека и Мелиссы из кухни.

Она вообще какая, эта Валери? – сказала Бобби.

Эвелин кашлянула и промолчала.

Аааа, сказала Бобби.

Когда мы выпили по стаканчику вина, Мелисса с кухни позвала Ника. Он встал и протянул мне бутылку. Эвелин сказала: я с тобой. Они вышли и прикрыли дверь. Мы с Бобби остались в тишине. Валери обещала приехать к семи. Было уже половина седьмого. Я подлила себе и Бобби и снова села на пол, привалившись спиной к кровати.

Ты же в курсе, что Ник к тебе неравнодушен? – сказала Бобби. Все заметили. Он всегда смотрит, засмеялась ли ты над его шуткой.

Я пожевала краешек пластикового стаканчика и услышала, как он треснул. Увидела, как от края до дна пробежала вертикальная белая линия. И вспомнила, что Бобби натворила вчера вечером.

Мы ладим, сказала я в конце концов.

Все будет, если ты захочешь. Он актер-неудачник, его брак мертв, все отлично складывается.

Он же вполне успешный актер?

Он, судя по всему, был многообещающим, но настоящей популярности не добился, а теперь уже типа слишком стар. Роман с молодой девушкой поднимет ему самооценку.

Ему всего тридцать два, сказала я.

По-моему, его бросил агент. В любом случае, похоже, он не живет, а мучается.

Ее слова отозвались во мне звенящим нарастающим страхом, физически, от плеч. Вначале я не поняла, что происходит. Словно голова закружилась или замутило и вот-вот стошнит. Я прикинула, в чем дело – может, съела что-то не то или в машине укачало? И только вспомнив прошлую ночь, поняла. Это был стыд.

Я почти уверена, что он все еще любит Мелиссу, сказала я.

Люди могут любить друг друга и заводить романы.

Это как-то грустно – спать с тем, кто любит другую.

Я услышала, как Бобби села. Спустила ноги с кровати, и я знала, что она смотрит сверху мне в затылок.

Такое чувство, что ты уже все взвесила, сказала она. Он к тебе подкатывал, что ли?

Не особенно. Просто не хочу быть запасным вариантом.

Не особенно?

По-моему, он хочет заставить ее ревновать, и все, сказала я.

Она соскользнула с кровати с бутылкой в руке и передала ее мне. Теперь мы сидели на полу вместе, плечом к плечу. Я плеснула вина в свой треснувший стаканчик.

Можно любить больше чем одного человека, сказала Бобби.

Спорно.

Бывает же много друзей. Ты дружишь со мной, но у тебя есть и другие друзья – это ведь не значит, что ты меня не ценишь?

У меня нет других друзей, сказала я.

Она пожала плечами и забрала бутылку. Я наклонила стаканчик, чтоб из трещины не капало, и сделала два глотка теплого вина.

Так он к тебе приставал? – сказала она.

Нет, я просто сказала, что, если бы попытался, я бы не ответила.

Знаешь, а я ведь однажды поцеловала Мелиссу. Я не рассказывала?

Я повернулась и уставилась на нее, вытянув шею, чтобы получше рассмотреть ее лицо. Она рассмеялась. Вид у нее был обескураженный и задумчивый – еще красивее, чем всегда.

Что? – сказала я. Когда?

Да-да, представь себе. На ее дне рождения, на веранде. Мы обе подвыпили, ты уже отправилась спать. Глупо вышло.

Она не отрывала взгляда от бутылки. Я рассматривала в профиль ее лицо, эдакое странное полулицо. За ухом крошечная ранка – может, Бобби расчесала: царапина алела, как цветок.

Что? – сказала Бобби. Осуждаешь меня?

Нет-нет.

Тут мы услышали, как к дому подъехала машина Валери, и спрятали бутылку Нику под подушку. Бобби взяла меня под руку и вдруг легонько чмокнула в щеку. Кожа ее была нежна, волосы пахли ванилью. Я ошибалась насчет Мелиссы, сказала она. Я сглотнула и сказала: не страшно. Мы все порой ошибаемся.

17

На ужин была утка с запеченным беби-картофелем и салат. Мясо оказалось сладковатым, словно сидр, и отставало от костей темными маслянистыми кусками. Из вежливости я старалась есть медленно, хотя ужасно проголодалась и обессилела. Окна огромной столовой, обшитой деревянными панелями, выходили на дождливую улицу. У Валери был выговор богатой британки – слишком богатой, чтоб над ним шутить. Они с Дереком обсуждали книгоиздательский бизнес, остальные молчали. Валери считала, что в издательствах кишат проходимцы и бездарности, но ее это скорее забавляло, чем огорчало. Один раз она взяла салфетку, уголком стерла пятно с бокала, и мы все посмотрели, как судорожно, точно проволочная пружинка, задергалось лицо Мелиссы.

В начале ужина Мелисса всех нас представила, но за десертом Валери спросила, кто из нас Бобби. Бобби сказала, что это она. Валери ответила: ну да, разумеется. Такое личико, боюсь, быстро увянет. Верь мне, я долго живу.

К счастью, Бобби может похвастаться не только внешностью, сказала Эвелин.

Что ж, выходи замуж пораньше, мой тебе совет, сказала Валери. Мужчины такие капризные.

Клево, сказала Бобби. Но вообще-то я лесбиянка.

Мелисса покраснела и уставилась в свой бокал. Я прикусила губу. Валери подняла бровь и указала вилкой куда-то между мной и Бобби.