Разговоры с друзьями

На следующей неделе у меня зазвонил телефон. Я точно помню, где это случилось: я стояла напротив полок с современной прозой в «Ходжис Фиггис», на часах было тринадцать минут шестого. Я искала рождественский подарок для Бобби, и, когда выудила телефон из кармана пальто, на экране высветилось: Ник. Шея и плечи у меня окаменели, захотелось их чем-то укрыть. Я провела пальцем по экрану, прижала телефон к щеке и сказала: алло?

Привет, произнес голос Ника. Послушай, у них нет красных перцев, но есть желтые, сойдет?

Его голос словно ударил меня под колени, побежал вверх по телу, разливаясь теплом, и я почувствовала, как краснею.

Божечки, сказала я. Мне кажется, ты ошибся номером.

Секунду он молчал. Не вешай трубку, думала я. Не вешай трубку. Я зашагала между полок с современной прозой, ведя пальцем по корешкам, словно все еще выбирала.

Ох, ничего себе, медленно произнес Ник. Фрэнсис?

Да, это я.

На мгновение мне показалось, что он засмеялся, но тут же стало понятно, что это он закашлялся. Засмеялась я, и пришлось отвести трубку от лица, чтобы он не решил, будто я плачу. Он ответил не сразу, взаправду растерянно.

Сам не знаю, как это случилось, сказал он. Это я тебе позвонил?

Да. И спросил про перцы.

Обалдеть. Прости. Сам не знаю, как набрал твой номер. Честно, я просто ошибся, извини.

Я подошла к витрине у входа в книжный, где были выставлены новинки всех жанров. Взяла научно-фантастический роман и притворилась, будто читаю заднюю обложку.

Ты хотел позвонить Мелиссе? – сказала я.

Да. Ей.

Ничего страшного. Я так понимаю, ты в супермаркете.

И тут он наконец рассмеялся – видимо, над абсурдностью ситуации. Я отложила фантастику и открыла исторический роман. Слова распластались по странице, но я даже не пыталась их прочесть.

Я в супермаркете, сказал он.

А я в книжном.

Правда? Рождественский шопинг?

Да, сказала я. Ищу что-нибудь для Бобби.

Тут он хмыкнул, уже не смеясь, но с отголоском смеха или радости в голосе. Я закрыла книгу. Не вешай трубку, думала я.

Недавно переиздали роман Крис Краус[46], сказал он. Я читал рецензию, тебе должно понравиться. Извини, сообразил, что ты ведь не спрашивала моего совета.

Рада твоим советам, Ник. У тебя чарующий голос.

Он ничего не ответил. Я вышла из книжного, крепко прижимая мобильник к лицу, его экран был горячим и немного масляным. На улице приморозило. Я была в шапке из искусственного меха.

Я перебрала с игривым остроумием? – сказала я.

Нет-нет, прости. Я пытался придумать, что бы сказать тебе приятного, но все, что приходит в голову, звучит…

Неискренне?

Слишком искренне, сказал он. Жалобно даже. Думаю, как бы подольститься к бывшей девушке, чтобы как будто не всерьез?

Тут я расхохоталась, и он тоже. Облегчение от дружного смеха было приятно, и я пока что перестала бояться, что он вдруг повесит трубку. Мимо по луже с грохотом промчался автобус и обрызгал мне ноги. Я шла от колледжа к Сент-Стивенс-Грин.

Комплименты не твой конек, сказала я.

Знаю. И очень об этом жалею.

Порой, выпив, ты бываешь нежен.

Да, сказал он. То есть я был нежен с тобой, только когда напивался?

Я снова рассмеялась, на этот раз сольно. Телефон будто облучал мое тело какой-то радиоактивной энергией, вынуждал ускорить шаг и беспричинно хохотать.

Ты всегда был нежен, сказала я. Я не об этом.

Жалеешь меня, да?

Ник, я месяц тебя не слышала, да и сейчас мы разговариваем только потому, что ты перепутал мое имя с именем жены. Мне тебя не жалко.

Ну, я держал себя в руках, чтобы не звонить, сказал он.

Несколько секунд мы молчали, но никто не повесил трубку.

Ты все еще в супермаркете? – сказала я.

Да, а ты где? Уже вышла, похоже.

Да, иду по улице.

Во всех ресторанах и барах стояли рождественские елочки, витрины были украшены искусственными веточками остролиста. Мимо прошла женщина – она вела за руку светленького малыша, а он ныл, что замерз.

Я ждала, что ты позвонишь, сказала я.

Фрэнсис, ты сказала, что больше не хочешь меня видеть. Я не решался тебя доставать.

Я невзначай притормозила у винного магазина и рассматривала бутылки «Куантро» и «Дисаронно», выставленные в витрине, как драгоценности.

Как Мелисса? – сказала я.

Нормально. В замоте из-за дедлайнов. Поэтому я звоню и подстраховываюсь, чтобы не огрести за то, что купил не те овощи.

Похоже, в стрессе она начинает придавать огромное значение еде.

Я уже пытался ей это объяснить, сказал он. Как Бобби?

Я отвернулась от витрины и пошла дальше. Рука с телефоном замерзла, а ухо горело.

У Бобби все хорошо, сказала я.

Я слышал, вы снова вместе.

Ну, она не то чтобы моя девушка. Мы спим вместе, но, по-моему, это такой способ нащупать границы истинной дружбы. Сама не понимаю, что между нами. Но работает.

Очень по-анархистски, в вашем духе, сказал он.

Спасибо, ей польстит.

Я ждала на светофоре, чтобы перейти через дорогу к Сент-Стивенс-Грин. Мимо проносились фары машин, а в конце Графтон-стрит уличные музыканты горланили «Сказку Нью-Йорка»[47]. Подсвеченный желтый рекламный щит гласил: В ЭТО РОЖДЕСТВО… ПОПРОБУЙТЕ ИСТИННУЮ РОСКОШЬ.

Можно попросить у тебя совета? – сказала я.