Разгром «армии мстителей»

152-й истребительно-противотанковый полк был развернут на огневых позициях по восточной окраине Беляевки. Здесь же под его прикрытием заняли ОП три полка гвардейских минометов. Прочно удерживая захваченные районы, наши войска отбрасывали натыкавшиеся на них подразделения и части противника. Всюду завязывались короткие, яростные схватки. Особой заботой для нас была организация активных действий на Овидиополь. Имея относительно полное представление о силах и характере действий противника, я понимал, что «захватить сильным передовым отрядом Овидиополь» будет нелегко. Поэтому у меня созрело решение, такую задачу возложить на усиленную 10-ю гвардейскую дивизию, а руководство рейдом на Овидиополь возложить на моего заместителя генерала Горшкова. Это было вызвано тем, что полковник Гадалин был ранен, а назначенный командиром дивизии полковник С. А. Шевчук не успел еще вжиться в новую должность. Дивизия все-таки должна была действовать самостоятельно, на изолированном направлении.

При свете коптилки, сделанной из гильзы снаряда, собравшиеся у меня генералы Пичугин, Горщков и другие обсудили вопросы, связанные с задачей, поставленной 10-й гвардейской дивизии.

В общем, пока все шло хорошо. Конно-механизированная группа держала за горло 6-ю немецкую и 3-ю румынскую армии. Они были деморализованы. Органы их тыла подверглись разгрому. Войска задыхались, отсутствовало снабжение боеприпасами, вооружением, не было людских оперативных резервов. Их трепало в предсмертной агонии из-за непоправимого нарушения связи и управления; они не могли устоять под ударами войск нашего фронта, наступающих с востока. С тылу же их громила Конно-механизированная группа, и они не имели возможности организованно отойти за Днестр.

Еще одна приятная весть: генерал Тутаринов доложил, что водокачка разминирована, из машинного отделения насосной станции и других мест извлечено несколько тонн взрывчатки. Днестровская вода продолжала поступать к жителям Одессы.

Начало уже светать, когда я накинул бурку и вышел во двор. Где-то за южной окраиной села раздавался сильный автоматно-пулеметный огонь. Гул боя вокруг Беляевки чем-то напоминал шум разбушевавшегося ночного шторма. Многочисленные трассирующие траектории обрывались на окраине села. Противотанковые батареи выжидающе молчали. Ночью немецкие танки из-за обилия оврагов и балок боялись идти вперед. Подошел старшина Король, мой шофер.

— Вы бы вошли в дом, товарищ командующий, — попросил он, — а то вон сколько шальных летает.

Мне казалось, что настало время, когда можно часок-другой вздремнуть. Раскинул на лежанке бурку и только принял горизонтальное положение — сознание заволокло сизой дымкой сна. Но уже в следующий миг от какого-то тревожного предчувствия я проснулся. В комнате стояла тишина. И вдруг мне почудилось, что где-то совсем рядом говорят по-немецки. Я напряг слух. Говорили в соседней комнате.

— Ап den Rang des Verderbens geraten… Es ist Zini hasendwerden[44]— с душевной надорванностью произнес, видно, пожилой человек.

— Halt den Rachen![45] — оборвал его резкий, как паровозный гудок, голос.

Стараясь не шуметь, я схватил автомат. При моем появлении в дверях высокий, сутулый блондин выронил оружие и не двинулся с места. Другой, забыв об автомате, юркнул к окну, но… бездыханно повис на подоконнике. В комнату заскочил командир взвода охраны старший лейтенант Ласкин, с ним несколько казаков. Смотрю в окно: немцы! Они бегут через огород к дому. Казаки выскакивают из хаты. Слышу голос Ласкина: «Не стрелять, слушать команду». Иду к рации. В это время за спиной раздается резкий треск, словно рушится горящая стена. Это автоматчики бьют длинными очередями по набегающим гитлеровцам. Возле радиостанции один человек, остальные там, где идет бой.

Пока шел бой я успел уточнить обстановку у всех командиров соединений. Их доклады говорили о том, что обстановка быстро осложняется. Головской: «Внезапно атакован головным полком 304-й пехотной дивизии. Ее главные силы при поддержке 259-й бригады штурмовых орудий выдвигаются на исходный рубеж для атаки». Тутаринов: «Мои позиции атакованы 153-й учебной пехотной дивизией. Первая атака отражена». Полковник Шевчук также доложил, что ведет бой с пехотой противника.

Из опроса пленных узнал, что на Беляевку и Маяки отступает из Одессы армейский корпус немцев и входящие в его оперативное подчинение румынские соединения. Но, якобы, генерал-полковник Холлидт отдал приказ и остальным соединениям своей армии отходить на Беля-евку, Маяки и Овидиополь. Многие пленные утверждали, что на переправы этих населенных пунктов должна направляться вся пехота, а боевая техника на автотяге и автотранспорте должны отходить на переправу у Каролины-Бугаз, где имеется железнодорожный мост, приспособленный для движения автотранспорта и танков.