Разъяренный (ЛП)

— Возвращайтесь, и мы потрахаемся, — кричу им вслед. Закрываю глаза, но всё бесполезно. Я не могу избавиться от её взгляда, от того, как она смотрела на меня своими сердитыми, тёмными, как грех, глазами, от нелепой розовой пряди в её волосах. Я до сих пор твёрдый как камень под молнией джинсов и страстно желаю её прикосновений.

Нужно выкинуть всё из головы. Нужно выкинуть её из головы. Я облизываю средний палец, и член дёргается. У неё приятный вкус, приятный запах, к ней так приятно прикасаться. От неё пахло как в мои подростковые годы. В то время её кожа и волосы пахли кокосом — как чёртов пляж. И теперь, несмотря на то, что её внешность темна, как грех, она пахнет так, будто это чья-то сказочная мечта. Её груди стали полнее, чем я помню. Всё такие же небольшие, но для неё в самый раз. И, что самое странное, я снова хочу их почувствовать. У себя во рту. Я хочу трахнуть эту девушку. Боже, это полный пиздец. Я хочу трахать её до тех пор, пока она не сможет ходить, и я тоже, если уж на то пошло.

Джакс стаскивает с себя рубашку, затем брюки и хватает одну из девушек.

— Никому не интересно видеть тебя голым, Джакс, — кричу я, бросая в него подушку.

— Всего лишь миллиону человек, — отвечает он.

Прищурив глаза, наблюдаю, как девушки приносят мне виски, неразбавленный, и выпиваю его за одну секунду, пока они оглаживают моё тело так, словно оно сделано из самого драгоценного материала на планете.

Потолок номера украшен причудливым новомодным рисунком, мои глаза прослеживают завитки, но я думаю о её губах. О её рте. Я мог бы целовать её губы снова и снова. Она целуется так, словно её поцелуй может убить, а я, видимо, склонен к самоубийству, потому что снова хочу этот грёбаный поцелуй, так же сильно, как в юности.

Мне нравятся плохие вещи — выпивка, секс втроём, оргии, курево. Но самая плохая вещь, которую я когда-либо хотел, — это Пандора. Я хочу её так глубоко и сильно, будто хочу привязать себя к тонущему кораблю и позволить ему увлечь меня под воду. Поэтому, когда одна из девушек дёргает меня за рубашку и прижимается своим ртом к моему, в тот момент, когда она проводит языком по моим губам, я отстраняюсь и смеюсь над собой.

— Знаешь что? Пойду-ка я ещё немного помучаю Пандору, — отстраняюсь и застёгиваю молнию на джинсах.

— Кенна… — хором капризно надувают губы девушки.

— Ты куда? — спрашивает Лекс.

— Очевидно, обратно в ад. — Одна из камер следует за мной по коридору. Я останавливаю оператора Ноя и говорю ему: — Только не сейчас, друг.

— Мне нельзя входить в её комнату. Лео сказал, что это был единственный способ подписать с ней контракт.

— Ты сейчас правду говоришь? — Я пристально смотрю на него, осознавая удивительную истину, что спальня Пандоры — место, гарантированно защищённое от камер. — Превосходно. Она умна, эта женщина. И безумна. Держись от неё подальше.

— Как и ты? — фыркает он.

— Держись от неё подальше, — повторяю я. — Держись, блядь, подальше от неё и не ближе метра от меня.

Я несусь обратно по коридору и стучу в дверь. В глазке что-то мелькает — Пандора, похоже, заглядывает в него. Слышится стон. И, святое дерьмо, даже этот стон действует на мой член.

Стучу снова.

— Если понадобится, буду стучать всю ночь!

Дверь распахивается, и она…

Чёрт.

Её зрачки расширены, волосы распущены, и она в короткой футболке. Вынести это невозможно. Кровь бурлит в жилах. Я открываю рот, мой голос тих:

— Я так отчаянно тебя хочу.

Она кидает взгляд на камеру, затем на меня. Открывает рот, чтобы что-то сказать, снова видит камеру и говорит:

— Ты такая королева драмы.

— Говорит мне сама невинность? — парирую в ответ.

Она хмурится и порывается захлопнуть дверь прямо у меня перед носом, но я останавливаю её носком ботинка.

— Давай, Пинк, — говорю с бешено колотящимся сердцем и хватаю её за шею так, чтобы она смотрела мне в глаза. — Ты же хочешь этого, — настаиваю я. Не смею даже представить, что будет, если она пошлёт меня обратно в мою комнату. Неудача здесь не вариант. Тело напряжено, я изнемогаю от потребности погрузиться в эту женщину и трахать пока она не кончит. — Ты ведь тоже отчаянно хочешь меня, — шепчу я, массируя пальцами кожу её головы.

— А ты нет? Жалеешь, что поцеловал меня в кладовке? Но ты это сделал. Мы оба это сделали. И теперь не можем остановиться.

Её взгляд продолжает блуждать по моему рту, и это превращает нахождение здесь, с каменным стояком, всего в одном шаге от её комнаты, в самый невозможный подвиг за всё моё существование.

— А как же с твоим тройничком? — спрашивает меня Пандора, и по её голосу я слышу, что она сдаётся.

Действуй. Соблазни её, Кенна.

Я наклоняюсь в надежде, что Ной меня не услышит, и шепчу ей на ушко:

— Разумеется, я отказался от этого ради кое-чего лучшего.

— Да неужели? Нашлось предложение получше?

Протягиваю руку и провожу по розовой пряди в её волосах.

— Надеюсь на это.

— Ты мне даже не нравишься. — Она с большим усилием толкает меня в грудь ладошками, и на какой-то момент, поддаваясь ей, делаю шаг назад.