Разъяренный (ЛП)

В животе нарастает жар, и я безуспешно пытаюсь его подавить. Мне всегда нравилось то, как относятся друг к другу Брук и её парень, но я? О, нет. Это не для меня. И уж точно не для нас с Кенной.

Ладно, может быть, маленькая часть меня хочет чего-то подобного, но остальная часть — нет.

Я ёрзаю, чувствуя себя неуютно. Затем немного отодвигаю свой стул, просто чтобы посмотреть, опустит ли он руку.

Не опускает.

На самом деле, он даже не поворачивается, чтобы на меня посмотреть.

Слышу, как Ремингтон спрашивает Маккенну:

— Как ты начал петь в группе?

— Рейсер стал таким большим, — наконец говорю я Брук, переводя разговор на её сына и отчаянно пытаясь игнорировать руку Маккенны, ласкающую мой затылок.

Брук улыбается и начинает рассказывать мне точный график приёма пищи Рейсером и о том, какой он беспокойный, и что скоро уже начнёт ходить, но сейчас едва может встать на пару секунд.

Когда подходит официант, Брук не останавливается, и я слышу, как Ремингтон сам делает для неё заказ. Она продолжает разговаривать со мной, слышу, что Маккенна заказывает еду для себя, и не успеваю открыть меню, чтобы решить, что заказать мне, как понимаю, что он заказывает и для меня тоже.

— Она будет мандариновый салат и жареные гребешки.

Я резко обрываю Брук на полуслове и поворачиваюсь, стучу сбоку по его твёрдому черепу.

— Тук-тук.

— Кто там? — дразнит он меня.

— Ты только что сделал заказ для меня, даже не спросив, что я хочу.

Он с ухмылкой откидывается назад.

— Хорошо, Пандора. Чего ты хотела бы? — приподнимает он одну бровь, и, боже, чего я только не хочу сделать с этой ухмылкой. Целовать. Облизать. Укусить. И всё это сразу.

— Мандариновый салат и обжаренные гребешки, — наконец признаю поражение я, ненавидя себя за то, что он заставляет меня улыбаться ему в ответ.

— И что заказал я?

Он так.

Ухмыляется.

Боже!

Чувствую вдруг, что голодна, и всё из-за его чёртовой ухмылки. Я всю свою жизнь любила мандарины и морские гребешки — с тех самых пор, как мы тайком ходили в доки. И глубоко в мозгу слышится глупый голосок: «Он помнит».

Как такой пустяк смог превратить меня в кашу?

— Может, я хотела что-нибудь другое, — возражаю я, продолжая улыбаться.

Он с ухмылкой приподнимает бровь.

— Но это ведь не так. Поверь, я знаю, чего ты хочешь, Пинк.

Боже, помоги мне, я хочу поцеловать эту ухмылку. Поцеловать так крепко, что потом уже я буду той, кто станет ухмыляться ему в ответ. Но тут Брук пинает меня под столом и показывает универсальный знак «идём-в-туалет-обсудить-парней».

Отлично.

Мы извиняемся, и как только оказываемся вне пределов слышимости, она набрасывается на меня — ей не терпится узнать, что творится.

— Что происходит?! — спрашивает Брук, когда мы врываемся в туалет.

В своём коротком чёрном платье и на заоблачно высоких каблуках она выглядит на миллион баксов. Я подхожу к зеркалу, смотрю и вижу там… себя. Похожую на маленькую сердитую чёрную ворону с розовой прядью, готовую к атаке. И Брук. Лицо которой словно светится изнутри. Так как она знает, что нужна. Кому-то. Так как хорошо спит по ночам, потому что спит рядом с голубоглазым мужчиной, который смотрит на неё так, словно и лелеет её, и одновременно мысленно трахает. И это так горячо.

— Пан! — говорит Брук, окружённая сиянием, и сверлит меня своими золотыми глазами. — Ты должна мне сказать. Я даже не знала, что ты знакома с этим парнем. Теперь он сидит там, делает заказ для тебя, зная то, чего я о тебе даже не подозревала…

— Мы с этим парнем были знакомы раньше. А сейчас меня взяли для съёмок в их дурацком фильме, и мы трахаемся.

Я мою руки и стараюсь не встречаться взглядом со своим отражением в зеркале, но всё же бросаю украдкой быстрый взгляд и пытаюсь заставить исчезнуть морщинки на лбу.

— Правда? Ты трахаешься с ужасной тройкой из Crack Bikini? — спрашивает Брук, не веря в это так же, как и я сама.

— С самым главным. Но это ненадолго.

— Но он тебе нравится! О боже!

— Нет! — хмурюсь я.

— Да. Нравится! — возражает она. — И ты определённо нравишься ему. Я балдею с того, как он бросает на тебя украдкой долгие взгляды. Такие долгие, как будто его глаза охватывают всё твоё лицо, твои виски, твои глаза, нос, губы, твой подбородок. Каждый раз, когда он смотрит на тебя, кажется, что он изучает каждую чёрточку твоего лица, прежде чем отвести взгляд. И ты заставляешь его улыбаться.

— Он делает это просто для того, чтобы меня позлить! — выкрикиваю я, раздражённая из-за волнения и страха, которые вызывают во мне слова Брук.

— Нет, он делает это не для того, чтобы позлить тебя. И как ты можешь так говорить, если даже не замечаешь, когда он это делает?

— Он настоящий кобель, Брук. Он смотрит на мой рот, потому что ему нравится, когда я им кое-что делаю. Держу пари, у него в голове одни только грязные мысли, — говорю я. Во мне вспыхивают воспоминания о том, как он кормил меня своим членом, и я не могу полностью подавить проносящуюся по телу дрожь.

Она смеётся и пожимает плечами.