Разъяренный

Когда я вспоминаю, как Маккенна впервые прикоснулся ко мне, то хочется закрыть глаза. Я помню его лицо, помню, как его сексуальный рот изгибался в идеальной улыбке, и я клянусь, его глаза говорили, что он любил меня, как Ромео любил глупую Джульетту. Я чувствовала его пристальный взгляд в своём сердце. Сейчас он не улыбается. Прикрыв потемневшие глаза, с серьёзным и сосредоточенным, как и всегда, выражением лица, проводит двумя пальцами по моей обнажённой руке. Сердце больше не чувствует его пристального взгляда, но я ощущаю его взгляд у себя между ног. На сосках. На своих чёртовых яичниках. Я могла бы забеременеть от этого взгляда.

Кенна просовывает кончики пальцев под рукав футболки, затем проводит ими вниз по руке.

— Расслабься, Пинк, — мурлычет он.

Его голос приобрёл грубость, и волоски на руках встают дыбом от удовольствия.

— Меня зовут… Пандора.

— Так случилось, что я очень хорошо знаю твоё имя и помню, что оно тебе не нравилось, но тебе нравилось, когда я называл тебя красоткой. От этого у тебя темнели глаза, и ты прикусывала губу точно так же, как делаешь это сейчас, потому что тебе очень хотелось, чтобы я тебя поцеловал. Ты помнишь это, красотка?

Я усмехаюсь, но звук получается слабый. Я прикусываю губу, но теперь она кажется влажной, и Маккенна пристально смотрит на неё, как будто ожидая, что я приглашу его меня поцеловать. Он продолжает прикасаться ко мне своими длинными музыкальными пальцами.

Никогда не встречайтесь с музыкантом. Потому что другие мужчины никогда не смогут с ним сравниться.

Гибкими пальцами Кенна ласкает мои руки и локти. Запястья и пальцы. Потом, поглаживая, поднимаются вверх по ногам. Эти пальцы скользят по мне, и в животе сворачивается тугой узел удовольствия.

Я с трудом делаю вдох и выдох. Вдох, выдох.

Когда он проводит пальцами по моему горлу, мышцы сводит от напряжения. Боже, как тут можно устоять? Как можно сопротивляться парню, единственному, кого я когда-либо целовала. Когда-либо любила, и занималась любовью. Его пальцы скользят по моей коже, и я начинаю ёрзать.

— Расслабься. Дай мне десять минут, чтобы заставить тебя передумать, а прошло всего лишь две.

— Серьёзно? Только две? — хныкаю я.

Он наклоняется и целует мою ключицу, горло. Тёплое дыхание овевает моё тело, и я вспоминаю всё.

Пальцы, которыми Кенна прикасается ко мне. Ты совершенство, Пандора…

Мои пальцы, неловко обхватывающие его член. Как мне?..

Малышка, клянусь, как только ты пошевелишь рукой, я кончу.

Я держу в руке член Маккенны, горячий, длинный и толстый. Сердце пускается вскачь, тело бьёт нервная дрожь от возбуждения. Он смотрит на меня сверху вниз, будто изголодавшийся сексуальный маньяк. Головка влажная, и мне хочется попробовать…

Твою мать, не двигай этой рукой!

Накатывают воспоминания о том, какими невинными и возбуждёнными мы были, и прежде, чем разум успевает меня остановить, обвиваю руками шею Маккенны и выдыхаю ему в ухо:

— Хорошо, можешь сегодня остаться на ночь.

Его взгляд устремляется на моё лицо, он приподнимает одну бровь.

— Уверена?

Я прикусываю губу и нетерпеливо киваю.

Слышу, как он шепчет: «Чёрт», и тут же просовывает руки под мою футболку и обхватывает грудь поверх лифчика, глядя на меня сверху вниз и облизывая губы, словно смакуя меня. Нельзя хотеть этого так сильно, действительно нельзя.

— Только на одну ночь, — говорю я. «Навсегда…» — слышу у себя в голове.

Но он сосредоточенно кивает и говорит:

— Только на одну ночь.

Маккенна прокладывает дорожку поцелуев к моему рту, я поднимаю голову и приоткрываю губы, и когда наши губы соприкасаются, он стонет и продолжает только скользить по ним своими. Меня так возбуждают мысли о поцелуе с ним в постели, что я открываю глаза.

— Что? — шепчу я, затаив дыхание и чувствуя, как тело судорожно сжимается от желания, когда он проводит пальцами по моим соскам. — Ты не хочешь поцеловать меня? — Мне хотелось немного подразнить его своим поцелуем, но теперь я уже сама чувствую, что меня дразнят, потому что он решил меня так наказать.

Маккенна убирает руки из-под футболки и поднимает моё лицо к себе, ладонями обхватывает затылок, и, пристально всматриваясь горящими от вожделения глазами, бормочет:

— Я хочу намного больше, чем просто целовать тебя.

Я облизываю губы и смотрю на его рот. Его рот, который я действительно хочу — нет, в котором нуждаюсь, — прямо сейчас. Собираюсь попросить о том, чего хочу, но я уже попросила его остаться, и просьба о большем заставляет меня чувствовать себя беззащитной… такой открытой… такой слабой…

Мне неудобно выражать свои чувства, и эту чёрту я унаследовала от своей мамы. Её отношения с моим отцом были почти деловыми. С тех пор как он умер, с тех пор как ушёл Маккенна, моим единственным источником эмоций была Магнолия.

Но она не представляет для меня такой опасности, как Маккенна.

Она не сломала меня так, как это сделал он.