Разящая стрела амура

Короли отнюдь не исключение. К "утреннему туалету" допускались только самые близкие и любимые Его Величеством люди.>, а во-вторых, Асмодей сдержал свое обещание.

В результате беседы на пальце у философа оказался королевский перстень с изумрудом, который можно сбыть банковскому дому Неккеров не меньше, чем за триста тысяч ливров.

Придворный оркестр явился в полном составе и грянул "Любовный напиток", ариозо, написанное специально для короля. Его Величество мог вытянуть только две ноты - "до" первой октавы и "до-диез" той же самой первой октавы. Неизвестный композитор умудрился построить соло из этих двух нот и богатый полифонический аккомпанемент, который оттенял, а местами и перекрывал это соло таким образом, что неискушенному слушателю партия солиста могла бы даже показаться интересной.

Луи XV пропел два куплета, затем устал и велел оркестру убираться.

- Герцога Шуазеля ко мне! - крикнул король и предоставил свою лысеющую голову в распоряжение кудесника Дессанжа.

В следующую секунду специально обученный лакей стрелой бросился в конюшню, где днем и ночью держали оседланных лошадей. Там он прокричал:

- Герцога Шуазеля к Его Величеству!

Из кучи сена моментально выскочил гонец. На ходу застегивая брюки, он подбежал к лошади, запрыгнул на нее, сорвал с крюка шляпу и с криком: "Дорогу! Дорогу!" галопом поскакал во дворец герцога Шуазеля, сообщить волю Его Величества.

Следом за гонцом из сена появилось широкое, раскрасневшееся лицо какой-то женщины, которая тяжко вздохнула и начала застегивать рубашку на необъятной груди.

- Эх, и так каждый раз, - проворчала она с досадой.

Его Величеству требовалось кого-нибудь позвать никак не меньше двадцати раз в день.

Как правило, через полчаса король уже забывал, кого он пригласил и зачем. Примчавшиеся в мыле придворные, встречали изумленный взгляд монарха, который в лучшем случае говорил:

- Что так долго?!

А в худшем заявлял, что уже передумал и послал за другими.

Однако день начался особенно. Король, буквально места себе найти не мог, бегая из угла в угол и бесконечно глядя в окно. Было видно, что беседа с Вольтером возбудила Его Величество до крайности.

- Вы сегодня особенно прекрасны, сир, - пропел Дессанж, а про себя проклял повышенную вертлявость Его Величества.

- Я хочу, чтобы сегодня ты придал мне особенный, величественный вид, так чтобы дух захватывало! - воскликнул король.

- Значит, как всегда, сир? - вежливо уточнил кудесник пудры и расчески.

- Да, можно только румян побольше, я что-то бледен, - Его Величество оттянул нижние веки и внимательно посмотрел на белки своих глаз. - И глаза какие-то желтые...

Дессанж изобразил фонтан восхищенных жестов, при этом умудрившись не выронить ни расчески, ни щипцов.

Сын местного парфюмера, Дессанж рано проявил свои таланты. В двенадцать лет смышленый мальчишка догадался использовать для причесок каркасы из легкой проволоки. В тринадцать создал первый парик "Allonge", позволявший любому старцу обрести вид Юпитера. В четырнадцать лет Дессанж уже колдовал над головами и лицами самых знатных вельмож и самого Людовика XIV, папеньки ныне царствующего Людовика XV, к которому перешел по наследству, вместе с престолом и прочим королевским барахлом. Ныне, по заказу медленно лысеющей мадам де Помпадур, Дессанж изобрел прически с использованием перьев.

Гигантские, специально распушенные и обработанные, они превращали любую голову в хвост райской птицы.

- К вам ее светлость, маркиза де Помпадур, - почтительно поклонился вошедший церемониймейстер, однако вопреки обычаю, король вовсе не обрадовался, не вскочил маркизе навстречу и не приказал оставить их.

Его Величество начал нервно теребить свои кружевные манжеты и переставлять пузырьки на своем столике.

- Скажите ей, что я занят! - выпалил он наконец.

- Чем же, сир? - раздался за спиной у короля почтительно-укоряющий голос Жанны Антуанетты маркизы де Помпадур.

- Ах, вы уже здесь? - Его Величество отстранил Дессанжа, который начал быстро пятиться к двери, продолжая кланяться. - Нет; останьтесь!

Король вытянул вслед парикмахеру руку, так, будто молил спасти его от неминуемой гибели в пучине моря.

- Итак, сир, не угодно ли вам объясниться? - топнула ногой маркиза.

Даже сквозь необычно толстый слой белил на ее лице, было видно, что оно сплошь покрыто красными пятнами, очевидно нервного происхождения, а под глазами "солнечной маркизы" виднелись припухлости.

- Не понимаю, какого рода объяснений вы требуете от меня? - возмутился король. - Что за наглость врываться в королевские покои и требовать от государя отчета?!

Мадам де Помпадур осеклась и слегка качнулась.

- Вам плохо? - король сдвинул брови на переносице. - Вы плохо выглядите, дорогая Жанна. Думаю, вам лучше поехать на воды, подлечиться. Здешний климат может быть очень вреден, если дышать им слишком долго.

На последней фразе король сделал акцент и мадам де Помпадур со стоном рухнула на изящную козетку.

- О, сир! За что вы так жестоки ко мне?