Разящая стрела амура

- Кроме того, - король удивительно умел улавливать народные настроения. Возможно благодаря этому, он устраивал раздачи хлеба и муки именно тогда, когда население Парижа начинало готовиться к голодному бунту и походу на Версаль. - Кроме того, - повторил король, - у нас сегодня разыгрываются еще две путевки. Одна в Бастилию, другая в монастырь Сен-Дени!

По толпе прокатился восторженный смех, послышались аплодисменты и через секунду двор взорвался бурными овациями и криками: "Браво, сир! Вы так остроумны!".

- Что есть, то есть, - улыбнулся польщенный король. - Итак, объявляю награду тому, кто угадает, кому достанутся призы.

Если с монастырем у нас все более-менее ясно, - Его Величество сделал паузу, чтобы придворные могли перестать давиться смехом, - то за Бастилию и Гревскую площадь, господа, предстоит борьба.

- Пощадите графа де Полиньяка! - тут же раздались рыдающие женские голоса. - Он еще так молод!

- Ни в коем случае, - ответил Людовик, - вот будь ему за семьдесят, тогда бы отпустил! А сейчас ни в коем случае! Слишком уж ретив, - и король бросил на Максимилиана уничтожающий взгляд. - Ага! А вот и наш придворный поставщик девственниц!

Покрывшийся мыльной испариной Шуазель, подходил к трону используя все свое искусство поклонов и реверансов. Ноги его выделывали такие замысловатые, почтительные кренделя, что Его Величество этим даже залюбовался.

- Вот дает! - толкнул он локтем маркизу де Помпадур, которая моментально просияла от проявленного к ней внимания. - Ну все-все! От Бастилии тебя это не спасет. Ты лучше расскажи-ка мне, как так получилось, что под твоим бдительным присмотром, мои подарки кочуют от моих м-м-м... Его Величество покосился сначала на маркизу, а потом на супругу-королеву, любимиц, вот, к их, как бы это сказать...

- Дефлораторам! - выкрикнул кто-то из толпы придворных.

Раздавшийся смех спас нахала от порки.

- Да, - король не выдержал и прыснул в рукав, - кстати, запишите, присвоить графу де Полиньяку звание почетного дефлоратора и под этим званием казнить! Чтобы подданные знали, что король милостив, но справедлив. Но это так, к слову. Граф де Полиньяк, отвечайте!

- Ваше Величество!

Головы придворных опять, как по команде повернулись к дверям и по залу опять прокатился восхищенный вздох.

На пороге стояла Вера Николаевна в своем расшитом сверкающем платье, кружевах, диадеме и.., с аляповатой брошью на выставленном вперед плече!

- - Этого не может быть!

- Второй бриллиант!

- Это подделка...

Гул голосов нарастал и нарастал, пока графиня д'Эспарбе, не выдержав напряжения, не выскочила вперед и не пощелкала по второму бриллианту "Питт" пальцем.

- Он настоящий! - воскликнула она и упала в обморок.

Пока гвардейцы освобождали проход от упавших в него бесчувственных дам, король переводил оценивающий взгляд с маркизы де Помпадур на мадам Савину и писал в воздухе пальцем какие-то баллы. Потом, так же глядя куца-то вверх, просуммировал обе воображаемые колонки и насупился.

- О! Эта ужасная проблема выбора... - тут Его Величество вспомнил утреннюю сцену с Вольтером и рассмеялся.

Придворные, не знавшие произошедшего анекдота, решили, что король смеется над возникшей ситуацией и тоже разразились дружным хохотом.

Астарот и Бальберит, незаметно вошедшие в зал под видом официантов, удивленно переглянулись, глядя как вся придворная компания покатывается со смеху. Саллос, воспользовавшись замешательством, вырвался из-за пазухи у черта и проворно влез под самый потолок по королевским бархатным шторам. Благо, под видом кота, он ни у кого не вызвал подозрений.

- Ы! - демон мгновенной роковой любви показал Астароту язык.

Теперь настала очередь короля удивляться, отчего придворные так здорово веселятся. Страдающий паранойей, как и покойный его папенька, Людовик моментом помрачнел, потому как, естественно, решил, что смеются над ним.

- Тихо! - грохнул он кулаком по ручке трона. - Итак, я жду объяснений, герцог Шуазель! Почему бриллиантов "Питт" два?!

И один из них на груди у... - тут королевская ярость захлебнулась в новом приступе смеха, - у почетного дефлоратора!

Прибывший палач на цыпочках пробирался сквозь толпу, чтобы занять свое место у трона. Заметивший его Шуазель посерел и упал на колени.

- Я не виноват! Я не виноват! Я же ничего не присвоил! Не украл! Бриллиантов-то два! Вот если бы ни одного - тогда судите, казните! Да что два - у меня - вот! - плохо соображающий, что он делает, герцог вытащил из кармана штанов поддельный "Питт" и поднял над головой.

- Третий... - прокатился изумленный вздох по залу. Быстро прикинув, что сейчас в одном помещении одновременно находится бриллиантов на полтора миллиона ливров, самые стойкие дамы попадали в обмороки.

Стоять остались только глухие и дебильные, а также те, кого происходящим оглушило так, что они даже упасть не могли.

- А ну-ка... - поднялась со своего места маркиза де Помпадур, которая все это время хитро улыбалась.

Она встала, подошла к герцогу Шуазелю, взяла из его одеревенелой руки бриллиант, рассмотрела сквозь лорнет, а потом издала разочарованное: