Разящий клинок

— А где Ребекка? И Эммота? И все мои остальные фрейлины? — спросила королева, когда надвинулась зимняя тьма.

Она смотрела, как удлиняются тени — башни как бы ползли по грязному снегу главного двора, — и с содроганием думала о другой тьме в коридорах под Старым дворцом.

— Они опаздывают, милочка. Все опаздывают, — с обычной практичностью ответила Диота. — Потому что нынче, моя милая, Рождество, а в Рождество так всегда и бывает.

— Я растолстела, — сказала королева и глянула на няньку. — Меня беспокоит Эммота. У нее больной вид.

Диота закатила глаза.

— Вы в положении, ваше величество. — Она усмехнулось. — Известное дело, пара фунтов прибавится. — Она задумчиво посмотрелась в зеркало. — А что до Эммоты... я грубая старуха и скажу, что она ошиблась дверью в конюшню.

— Эммота? Она не любвеобильна, — заметила королева.

Нянька пожала плечами.

— Мужчины — свиньи. И ведут себя соответственно.

— Что тебе известно? — спросила королева.

— Известно? Ничего. Но мне кажется, что кое-кто из галлейцев вскружил ей голову и эта мелкая дрянь стала на них работать. Шпионила за нами. — Диота схватила щетку и с избыточным рвением принялась расчесывать волосы госпожи. — Я слышала, как один из них называл ее сукой и шлюхой.

Королева покачала головой.

— Почему они так глупы? Благословенная Дева — мой собственный муж подозревает меня в неверности. — Дезидерата вдруг всхлипнула.

До сих пор она ни разу не говорила этого вслух.

— Он дурак, — поддакнула Диота. — Но он мужчина, а они все такие.

— Да как ему только в голову пришло? — вспылила королева.

Она не собиралась кричать — гнев появился откуда ни возьмись.

Дверь будуара открылась, и вошла леди Ребекка. Она присела в реверансе; лицо у нее было белым, как свежее молоко.

— О, Бекка, что случилось? — спросила королева.

Альмспенд качнула головой, поджала губы и не ответила.

— Я приказываю!

— Сейчас Рождество, и я опаздываю, как все, — сказала секретарь. — Мужчины, пока идешь, без конца говорят гадости.

— На тебя галлеец напал?! — завопила Диота.

Альмспенд улыбнулась.

— Этому не бывать, — невозмутимо сказала она. — Вернее, не бывать больше одного раза.

Дезидерата вздохнула.

— Хоть бы Мэри... эх! Она вернется после Крещения. — Королева выглянула в окно. — Я бы многое отдала, чтобы вырваться из отравленного воздуха этого двора. Уйти в монастырь и побыть в покое, пока не родится ребенок.

Мысль о ребенке ее приободрила. Она умерила гнев и расщедрилась на легкую улыбку.

Альмспенд сделала над собой усилие, собралась, взяла щетку и принялась трудиться над ее прической. Они с Диотой обменялись взглядами.

— Где же Эммота? — спросила королева.

— Занята, полагаю, ваше величество. — Альмспенд выразилась уклончиво, но королева повернула голову.

— Разлеглась перед своим любовником-галлейцем, — буркнула Диота.

Альмспенд испепелила ее взглядом.

— Я слышала другое, — сказала она.

— Не надо так грубо, няня. Эммота — моя самая младшая фрейлина и, наверное, не семи пядей во лбу, — улыбнулась королева. — Но я ее все равно люблю.

— Помолчали бы, — отозвалась с порога леди Эммота. — Да, я не семи пядей во лбу. Я скучна, глупа и тупа. И беременна. Может быть, ваше величество, нас хотя бы это объединит? Я, как и вы, вынашиваю бастарда.

Королева развернулась так резко, что щетка Альмспенд застряла у нее в волосах и там осталась.

— Эммота! — воскликнула она.

Эммота наставила на королеву палец.

— Я обесчещена, потому что это вы — сука! Я поверила вам. Поверила разглагольствованиям о защите защитников и охране охранников, а все, что я получаю за мое ротозейство, — это набитое брюхо и репутация шлюхи: «такой же, как моя королева».

Она ударилась в слезы и рухнула на ковер.

— Что стряслось? — спросила королева и обвела взглядом остальных. Альмспенд поймала щетку и принялась высвобождать ее из волос.

Диота перевернула распростертую девицу и без особых церемоний ударила по щеке.

— Вставай, дуреха, — приказала она.

— Он лучший из рыцарей! — всхлипнула Эммота. — А обошелся со мной, как... как...

— Ты возлюбленная Жана де Вральи? — осведомилась королева.

— В том числе, — выпалила Диота. — Она объездила рекордное количество боевых жеребцов.

— А-а-а! — завопила Эммота, как раненый зверь.

— Галлейцы используют ее против вас, — сказала Альмспенд, занимаясь прической. — Ее распутство выставляет блудницей и ваше величество.

Королева опустилась на колени подле своей фрейлины.

— Эммота... мне нужно знать, что случилось. Но я тебя не брошу. Альмспенд понимающе переглянулась с Диотой.

— Будет лучше, ваше величество, если вы ее все-таки бросите.

Королева заключила рыдающую девушку в объятия.

— За что? Потому что полюбила недостойного человека? Какое это имеет значение? — возмутилась она. — Все дело в мужском тщеславии и глупости. Ничего более.

Альмспенд посмотрела королеве в глаза.

— Этот довод неуместен при дворе, которой битком набит мужчинами по случаю Рождества, — сказала она. — Галлейцы держат нас в осаде, моя королева. И совершили подкоп через несчастную Эммоту.

— Скорее, превратили ее в таран, — заметила Диота.