Разиэль

Его смех был нелестным.

— Не думаю, что ты попадёшь туда.

— Тогда ты застрял со мной. Привыкай к этому.

Он остановился прямо передо мной.

— Пока, — ответил он. — Я бы не рассчитывал на долгое пребывание. Но пока я буду терпеть тебя, ты могла бы перестать красть мою одежду. И перестать говорить, звук твоего голоса подобен ногтям на доске.

— Не смеши меня, — сказала я, совершенно не тронутая. — У меня восхитительный голос. Он низкий и сексуальный, по крайней мере, так мне говорили. С тобой просто трудно.

— Меня не волнует, насколько великолепен твой голос, я был бы рад поменьше его слышать.

Я открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его. Если я хочу выжить, мне нужно, чтобы он был на моей стороне, и мне придется вести себя хорошо, хотя бы немного. Я стояла совершенно неподвижно, ничего не говоря, ждала его.

Он наклонил голову, позволяя взгляду своих необычайных глаз скользить вниз по мне, оценивая. Странно, но это было так же ощутимо, подобно прикосновению.

— Моя одежда слишком тесна для тебя, — сказал он услужливо.

— Ты мужчина, я женщина. У меня есть бёдра.

— В самом деле, — сказал он, и я пристально посмотрела на него, чтобы понять, было ли оскорбление скрыто за его мягким тоном. — Я хотел, чтобы тебя обеспечили одеждой.

— Меня и обеспечили. Вся она была белой.

— Тебе не нравится белый? Это цвет возрождения, обновления.

— Это не цвет, это отсутствие цвета, — сказала я. — Может, я и в чистилище и мне приходится обходиться твоей благотворительностью, но я не буду ходить во всём бежевом.

— Чистилище — это мифическое сооружение, — сказал он. — А белый не бежевый.

— Шеол — мифическое сооружение, ангелы — часть сказок, вампиры — кошмары, а тебя не существует, — отрезала я.

Я немного устала от всего этого.

— Тогда где же ты? — он не ожидал ответа. — Что тебе сказал Самаэль?

— Самаэль подросток. Он едва произнёс два слова. Сара была более откровенной. Она сказала мне ни в чём на тебя не рассчитывать.

— Она так сказала?

— Она сказала, что, несмотря на твою великую доброту ко мне — а я должна признать, что пока не вижу никаких признаков доброты с твоей стороны — ты не будешь говорить за меня на собрании и позволишь другим делать со мной всё, что они хотят, и я хотела убедиться…

— Тише! — это было сказано тихим голосом, мягким, но смертоносным, и я замолчала.

Почти.

— Ты позволишь им расплавить мой мозг?

Он выглядел сбитым с толку на мгновение, прежде чем вернулся к своему знакомому раздражённому виду

— Ох, Благодать. Нет.

Это был одна маленькая деталь, но я поверила ему.

— В будущем ты не должна приходить сюда, — продолжил он холодным тоном, — и я позабочусь о том, чтобы Сара знала, куда тебе разрешено ходить и что запрещено. В Шеоле есть опасные места, включая врата, которые нас окружают. Это место почти так же опасно.

— Тебе удалось найти Люцифера? — он открыл рот, чтобы отчитать меня, и я выпалила, — это четыре слова, ради бога. Смирись с этим.

Он выглядел раздражённым.

— Сара слишком много болтает.

— Похоже, все слишком много болтают, лишь бы угодить тебе. Или только женщины?

«Сексистский ублюдок», — подумала я со странным отсутствием тепла.

— Нет, — сказал он.

«Что нет?» — подумала я.

— Ты единственная женщина здесь, которая, кажется, не может контролировать свой язык. Тебе не нужны подробности нашей битвы с архангелом. Это не твоё…

— …дело, — я вступила в разговор с ним. — А Сара мне мало что рассказала. Кроме того, я могла бы указать, что Люцифер пал, потому что он осмелился задать слишком много вопросов, — я искоса посмотрела на него. — Ты должен проявлять симпатию к любопытным.

— Не впадай в манию величия. Вопросы Люцифера были важнее, чем нытьё о том, почему здесь так много лестниц.

— И это напомнило мне о «кратчайшем пути» Самаэля. Мне не пришлось бы идти пешком. У тебя есть крылья, ты мог бы доставить меня туда в мгновение ока.

— Мог бы, — согласился он. — Но ты должна знать, где находишься, и чего от тебя ждут. Не всегда будет кто-то рядом, чтобы транспортировать тебя. И я не хочу перевозить тебя, если я могу этого избежать.

— Почему нет?

«Наверное, он не хотел прикасаться ко мне», — подумала я, недовольная этой мыслью. Он обращался со мной так, словно у меня был запущенный случай проказы, что одновременно раздражало и слегка угнетало. Не то чтобы он меня привлекал, он был не в моем вкусе.

— Сама знаешь почему, — сказал он коротко.

— Что ты имеешь в виду?

Он встретился со мною взглядом, и у меня возникло странное чувство, что я вижу в них собственные мысли. Это была действительно ужасная идея, потому что у меня были некоторые мысли, которые были определённо нескромными, неприличными и смущающими. Было достаточно трудно и без его познания, что у меня были чувства, на борьбу с которыми я использовала всю свою избыточную энергию. Если бы он мог прочесть каждую мою мысль, я была бы в заднице.