Разлюбил – будешь наказан!

Девушки поморщились и закрыли за нами дверь.

Мы шли по коридору общаги МГУ. Ни на секунду у меня не появилось ощущения, что мне предстоит еще когда-нибудь здесь появиться. В лифте Антон обнял меня изо всех сил и перестал дышать.

– Ты что? – я ему шепнула.

– Мне все не верится… Ты со мной…

30. Тигр спасает семью

Я собираю чемодан. Тигр летит в Буэнос-Айрес на международную выставку сельхозтехники. И с ним целая толпа с нашего завода. Вот он! Ловите его! Забегает на обед. Спешит. Не ест, а швыряет в себя еду, как уголь в пароходную топку. Он и сам сегодня как пароход, энергичный, возбужденный и вздыхает.

– Эх, мышь моя!

Да, он сказал «Эх, мышь моя» и сделал честные глаза. А в глазах интрига и едва заметное опасение.

– Эх, мышь моя! Я тебе должен рассказать: сегодня утром я спас нашу семью.

– Ничего себе!

Обожаю слушать его сказочки. Все равно про что, хоть про курс Доу-Джонса.

– Ты мне чемоданчик уже собрала? Да? Хорошо. Так вот, звонит мне шеф и говорит: «У нас в делегации ни одной девушки, бери свою красавицу», – Антон подкинул в себя порцию салата.

– Я бы поехала, но ребенок … – вечно лезу, не дослушав.

– Я ему говорю: нет, это исключено, у нее ребенок маленький, и муж не отпустит… И потом, жена меня не поймет…

Ах, да! Речь не обо мне. Шеф предложил ему взять нашу звезду, Олю.

– Конечно, я не пойму, – я не смогла сказать это легко и небрежно, – вдвоем с чужой озабоченной бабой в машине, в самолете, в гостинице…

Я сразу представила ее коленки рядом с его рукой, на моем законном переднем сиденье. Будет ему вместо меня кофеек из термоса наливать. Потом напьется с ним в Домодедове, потом в аргентинских полях будет кушать с ним гигантскую порцию асадо, вытирать ему губы салфеткой, сучка. Потом все потащатся смотреть танго… И с кучей совместно полученных свежих впечатлений, абсолютно бесплатных, от чего им будет особенно приятно, они еще восемнадцать часов будут пить в самолете.

– Ну! Я же знаю! – усмехнулся мой ангел. – Я все шефу объяснил. Я молодец?

Он быстро жует и ждет моей реакции.

– А что такое? – Я завела свою писклявую пластинку. – Почему мы такие взволнованные из-за этой ерунды?

– Стервоза ты все-таки. Я тебе по-честному спешил рассказать. Эх, Танюшка, – он улыбнулся дочке, – водки бы нам сейчас, да?

Она соглашается, кивает.

– Граммов сто пятьдесят… Все, я побежал. У меня дел еще…

Вовремя ушел. Еще чуть-чуть – и я начну мелочиться. У меня вопрос: зачем, скажите мне, однажды воскресным утром я своими собственными ручками перекидала на КамАЗ две тонны железа? Где моя почетная грамота? Где мой пистолет? Я больше никогда ни за что не зайду в его дурацкий офис!

Да, я сказала «не зайду в офис». Офис сам зашел ко мне. Сначала в розовых кустах подкрался Рома.

– Соньчик, как дела? Как дела, малыш? – набросился он на нас с Танькой.

Схватил ребенка и стал тренировать его вестибулярный аппарат.

– Ух! Полетели! Полетели! Полете-е-е-ели.

– Ты что, сегодня домой не едешь? – Я ему намекнула, чтобы оставил нас в покое.

– Еду, Соньчик, – Рома вздохнул. – Еду. Конечно. Собираюсь. Куда я денусь? Поеду домой. Правда, Танюшка? К детям, к жене. Потому что я должен. Я должен! А хочется лететь на крыльях!

– Нет у нас больше крыльев. Будем тянуть лямку.

– Ты думаешь? А жаль. Так хочется иногда снова испытать это легкое чувство влюбленности…

И эту ересь он капает на мозги моему мужу! Почти силой я забрала у него дочку, позвала Макса и пошла на парковку. У машины меня поджидала наша добрая кладовщица.

– Ты в город? Я с тобой.

Она прижала к груди ридикюль, сняла широкополую пляжную шляпу и погрузилась на заднее сиденье. На переднее влез мой ньюф. Машина осела.

Мы выезжаем, кладовщица подмигивает охраннику и кивает на такси, стоящее у наших ворот. За рулем сидит кто-то серенький, костлявенький и недовольный.

– За Олей муж приехал. Контролирует же ж. Утром-то что было! – закачалась толстуха.

– Что?

– А ты не знаешь? – Она изображает удивление и начинает спектакль.

– Откуда же мне…

– Я ж думала, тебе Антон рассказал…

Да, утром позвонил шеф и сказал: «Нужна девушка на выставку». Это слышали все, потому что директор взял трубку с Олиного телефона. Он спросил ее: «Ты сможешь поехать?» Она обрадовалась: «Как здорово! Но надо дома отпроситься». «Определись в течение часа», – сказал ей мой муж, и она набрала своего.

Разгон она получила сразу.

– От как же ж орал! Так орал! Мы и то ж все слышали, – накручивает кладовщица. – «С директором? Чи с ума сошла, чи нет? Домой не возвращайся!» А она-то ж так просила его, так просила. Говорит: «Я хочу развеяться, сменить обстановку. Новая страна. И все бесплатно!» Не разрешил. Так она ж и зарыдала вся. Говорит: «Дом – работа, дом – работа, как все надоело». Ото ж вся красная и побежала к твоему, в кабинет, а потом курить пошла.

– Странно, – говорю я, – что это у нее муж такой подозрительный…

– А ты бы своему разрешила? – В голосе нашей актрисы послышалось разочарование.

– Да… А что такого? Это работа…