Разлюбовь, или Злое золото неба

– Пошли дальше. Большинство изобретений Бурко представляют несомненный стратегический интерес – в одних случаях военный, в других – промышленный. – Генерал чесал, как по-писанному, и нравился мне все больше своим натиском, внятностью и еще тем, что совсем не был похож на того отца Евы, который заезжал ко мне в Видное. Этот Марголин был предельно собран и двигался к какой-то определенной конечной цели, пока неведомой ни поляку, ни Маркелю, а уж мне и подавно. И эта цель наполняла его слова особым смыслом. – Взять ту же субмарину, которая плавает по земле аки по суху. А холодный огонь, или, как его еще называют, «липкое солнце». А установка, которая фасует жидкую субстанцию в несуществующие емкости. Воду, спирт, молоко, бензин, все, что угодно можно разливать в пакеты, которых нет. И придавать им при этом любую конфигурацию. От литра до двадцати тысяч литров – «Тетра Пак» отдыхает. Специальная технология архивирования жидкостей, принципиально новый подход к теме. Все, что создал Бурко, прошло через наши руки. Часть изобретений ушла на Запад, я думаю, навсегда. Кое-что находится у нас. Самая «мирная» толика осталась в музее. Четыре независимые лаборатории который год трудятся над созданием аналогов некоторых изобретений Бурко, однако – увы – до сих пор безуспешно. А там работают не самые последние умы. Все четыре лаборатории относятся к нашему ведомству, они создают там уникальные вещи, но пока ни одна из работ Бурко им не по зубам. К чему я все это говорю? Нам хотелось заполучить «Валдай» целым и невредимым, однако мы упустили из виду человеческий фактор. Мы забыли, что твои люди, Петя, – это наше славянское отребье, со всеми нашими сермяжными, посконными и загадочными свойствами русской души. Короче. В результате вашего распи…дяйства, «Валдай» как прилетел, так и улетел. Вступив, правда, в скоротечный контакт – да и то не с вашим человеком, а с посторонним. А потом полетел себе восвояси. Я, как куратор проекта, тут же связался со своим руководством и получил приказ задействовать истребительную авиацию, чтобы любыми путями посадить «Валдай». Но из этого ничего не вышло. Тогда мне приказали его сбить, чтобы поработать хотя бы с обломками. Что из этого получилось, вы знаете лучше меня… После того как «Валдай» приземлился и ушел в землю, тут же начали работать наши люди. У нас очень хорошее оборудование, наверное, лучшее в мире, и все же мы не смогли его обнаружить, хотя нырнули на глубину свыше двухсот метров. Он уходил в землю все глубже и глубже и в конце концов ушел. Не исключено, что он продолжает там двигаться. И что рано или поздно вынырнет где-нибудь в Португалии или Сомали. Вынырнет и снова взлетит. С таким явлением мы еще не сталкивались. Практически все, что изобрел Бурко, не просто уникально – оно балансирует на грани чуда: такого быть не может, но оно есть. Только климатический купол нам поддался, мы все-таки смогли его создать – помнишь, Петя, как ты испытывал его на раскопках под Бухарой?.. А здесь, на болотах, мы собрали большой образец. Правда, он оказался весьма далек от оригинала и очень несовершенен, но уж что вышло, то вышло. Мы запускаем его три-четыре раза в году, так и этого оказалось достаточно, чтобы здешний микроклимат совершенно свихнулся. У него колоссальные перспективы, однако это не относится к теме нашего разговора.

– Простите, генерал, – подал голос эксперт. – Как вел себя «Валдай» после ракетного залпа?

– Получив пробоины, «Валдай» перешел в бреющий полет, развил скорость около М2, нырнул сюда, под купол, и вошел в землю. Казалось бы, в болоте мягче, так нет – он вошел именно в землю и стал закапываться. Ты, Сережа, по старой памяти попросил меня разрешить вам тут поработать. В случае, если вам удастся поднять «Валдай» (в чем я, честно говоря, сомневаюсь), обещанная вам сумма увеличивается вдвое. Мы дали вам три дня. В ночь на двадцать седьмое мы отключаем купол… Я рассказал вам все это, чтобы предельно прояснить обстановку. Люблю ясность.

– А ваши люди, генерал? – Эксперт замялся. – Они так и будут за нами… присматривать?

– Наши люди демонтировали оборудование и уехали. По-моему, сегодня уходят последние машины, вы тут остались на свой страх и риск. Майора Кубасова и солдат с КП мы снимаем завтра. Так что хозяйничайте… Думаю, ничего у вас не получится, но попытка, как говорится, не пытка. Обо всех результатах, разумеется…

И тут я совершил непростительную ошибку – я оперся о нижний край рамы окна. Было темно, иначе я заметил бы белый проводок, который шел под рамой сквозь крохотную коробочку датчика сигнализации. Я его все равно заметил, но поздно.

Раздался еле различимый щелчок – это замкнулась цепь. Что-то зазвенело, и тот самый безжизненный электрический голос раздался сразу в нескольких местах логова, создавая жутковатый эффект реверберации:

«Внимание-ание-ание! Вторжение-жение в секторе-оре 7Б-бэ! Вторжение-жение в секторе-оре 7Б-бэ!..»

Все, сгорел!

Захлопали двери, отовсюду стали появляться бойцы. Мозг мгновенно выдал команду делать ноги и как можно скорее.