Разлом

Подтянув поближе тяжелый рюкзак, Ударник принялся одеваться. Белье, камуфляжные штаны, такого же окраса куртка, разгрузка с множеством карманов. Бандана цвета хаки защитит от по-зимнему холодного, но все-таки неласкового солнца. Примерно так, наверное, собирается в путь какой-нибудь контрабандист, проскользнув порталом в Центрум. Самое время почувствовать себя в его шкуре, усмехнувшись, подумал Ударник, здесь и сейчас любой человек в похожей на военную одежде может стать мишенью – не для солдат, так для мародеров. И татуха на запястье не спасет, скорее, даже навредит: пограничники теперь в Клондале не в фаворе. Что ж, приготовления окончены. Взвалив на плечи рюкзак и спрятав в наплечную кобуру «макаров» – светиться с более крупным стволом сейчас не стоило, – Иван по старой привычке потоптался, попрыгал на месте, убеждаясь, что ничего не гремит и не звенит в его нелегкой поклаже. Теперь – в путь.

Первые признаки войны показались, когда он прошагал по пыльным, осыпающимся мелким гравием холмам пару километров. Сначала в воздухе возник густой горьковатый запах – так пахнет горелая трава, пропитанная какой-то химической дрянью, а потом за очередной дюной обнаружилась воронка, почти лишенная следов вывернутой снарядом земли. Чуть поодаль виднелась еще одна и еще. А между ними угадывались разбросанные в совершенном беспорядке, присыпанные камнями и грунтом тряпичные куклы, еще совсем недавно бывшие живыми людьми. Куклы в обугленных лохмотьях застыли в странных, неестественных позах, словно желая слиться с терпеливо ожидающей их землей, и Ивану показалось, будто вместе с жизнью из них вынули форму и объем. Одна из фигур распласталась под немыслимым углом на самом краю воронки: похоже, взрывом этому солдату переломало позвоночник, а то, что Иван поначалу принял за запекшуюся кровь, оказалось осевшей на лице мертвеца бурой пылью, густо покрывающей все вокруг. Тела, тела и снова тела – в клондальской форме, в сурганской форме. Винтовка с раздробленным осколком прикладом, пробитая навылет каска тонет в песке, рядом – чья-то нога в грязном башмаке, оторванная чуть выше колена. Кто-то стонет? Нет, похоже, просто звенит в ушах. Вот она, мерзкая рожа войны. Вот оно, ее зловонное дыхание. Война пахнет гарью, дерьмом и паленым человеческим мясом.

Осторожно поглядывая по сторонам, Иван зашагал прочь, стараясь не свалиться в очередную яму и дышать как можно реже. Обогнул дымящийся панцирь сгоревшего танка, уткнувшегося порыжевшим от пламени хоботом в песок. За танком тянулась ребристая колея, по одной стороне которой погибшая машина раскатала железный язык разорванной гусеничной ленты. Снова воронка, россыпь гильз золотится в солнечных лучах, изувеченная взрывом телега тянет оглоблю в лазурное небо. Рядом – бесформенная груда горелого тряпья, истинное происхождение которой угадывается лишь по торчащему из рукава сжатому предсмертной судорогой кулаку. И тошнотворный густой запах, с каждым вдохом наполняющий легкие отравленным свинцом. Хочется уйти отсюда, но подошвы тянет к пропитанной чужой кровью земле словно магнитом.

Батальный пейзаж кончился столь же неожиданно, как и начался, и за ним вновь потянулась безрадостная и безликая степь. Хорошо, что здешние военные не жалуют противопехотные мины, иначе прогулка могла бы стать менее непринужденной, подумал Ударник, но на всякий случай дал себе зарок получше смотреть под ноги. Примерно через полчаса Иван устроил короткий привал, вытянул гудящие ноги, сделал пару глотков из фляги и, взглянув на часы, вновь взвалил на спину поклажу. Если расчеты верны, к вечеру он достигнет Ирбранда.

Старый рудник пришлось все же обойти стороной: здесь обосновался сурганский пехотный батальон. Прикрывая ладонью бинокль, чтобы не бликанул в лучах заходящего солнца, Ударник распластался на склоне песчаной дюны, разглядывая из своего импровизированного укрытия далекий Ирбранд. Между покосившимися строениями сновали серые полевые мундиры, торчали верхушки палаток, прохладный ветер доносил обрывки чужой речи и кисловатый капустный запах полевой кухни. Соваться туда сейчас не стоит: появление из ниоткуда человека в камуфляже сурганские вояки определенно воспримут как угрозу. Сначала пристрелят, а уже потом будут разбираться. Следовательно, придется идти через Гранц, а это, в свою очередь, означает неизбежную ночевку в степи. Что ж, не привыкать. Крупного зверья, за исключением человека разумного, тут не водится, так что опасаться почти нечего, если соблюдать осторожность.