Разлом

Мы остановились у машины. Мама полезла в сумку за ключами, выпустив мою руку. Сзади громко каркнула ворона, и я обернулся. Дорога была пуста и безлюдна, лишь тени деревьев скользили по земле. Сначала я испытал облегчение – здорово, я нарушил запрет, и ничего не случилось. А потом я понял, что ошибся.

Едва я отвернулся, как почувствовал, что кто-то стоит за спиной, смотрит прямо в упор. Пристально, не моргая. Мама, как назло, долго не могла найти ключи. Кто-то все продолжал стоять и смотреть, а я не находил в себе сил обернуться снова.

Когда дверь машины наконец открылась, я заскочил в нее так быстро, как только смог. Мама надо мной лишь посмеялась.

«Она не понимает, – думал я тогда, – конечно, она ведь не оборачивалась».

Мы уезжали все дальше, а тени деревьев скользили за нами, холодные и немые, как взгляд неизбежности, что стояла тогда за моей спиной.

Кажется, с той поры я и начал бояться этого. Того, что мы однажды встретимся с ней взглядами.

Снова вспомнились слова гадалки: «Смерть идет за тобой след в след, и единственное, что ты можешь сделать, – не оборачиваться».

Аин показалось, что до замка они шли невероятно долго, словно с каждым шагом он лишь отдалялся. А она все не могла придумать, как завести разговор, как свернуть на тему, которую нужно было обсудить. Но, когда они наконец добрались до замка и Дей с Фреей пошли в одну сторону, а Райн с ней и Ансом в другую, разговор все же начался.

– Я отказался от любых претензий на руку Фриг, – сообщил Райн совершенно повседневным тоном, пожалуй, таким же он мог сказать, что снова пошел дождь. Пожалуй, Аин нравилось его умение переходить сразу к сути.

То, что произошло в душе Анса в этот момент, сложно было описать словами, хотя, пожалуй, для большинства эмоций брата Аин не смогла бы подобрать правильных слов, хорошо, что она и так все понимала. А вот у Райна с этим были явные проблемы. Он смотрел на Анса со сложным выражением лица, подобное Аин видела у Фреи в детстве, когда она пыталась отличить чайную ложку от кофейной.

– Я не понимаю, – все-таки сдался Райн, – ты рад или…

– Я рад, – спокойно ответил Анс. – Я рад, что моей госпоже не придется выходить замуж по принуждению. К тому же этот брак мог вызвать некоторую политическую напряженность.

«Некоторую», да. Аин тихо фыркнула. Да все Лорды были против. Ведь с их стороны это выглядело как попытка Райна усидеть сразу на двух тронах.

– И только? – Райн казался расстроенным. – Значит, я не прощен?

Аин вздохнула. Если подумать, с умением прощать у Анса всегда были некоторые проблемы.

– Прощен, – бросил Анс, – злиться на того, кто не контролировал свои действия, глупо.

«Но ты все равно будешь, – мысленно усмехнулась Аин, – хоть немного, но будешь».

– И все же мы были друзьями.

– «Были друзьями», да? – в голосе Райна достаточно явно слышалось разочарование.

– И будем. Если ты снова не попадешь под дурное влияние. – Анс улыбнулся, совсем чуть-чуть, но Аин знала, что он крайне доволен тем, как все разрешилось.

Добравшись до своей комнаты, я рухнул на кровать совершенно обессиленным. Дело было даже не в проклятой лестнице, которая однажды убьет меня, и не в сумрачных ранах, которые однажды меня почти убили. Просто мне казалось, что все не должно было так закончиться.

Я провалился с таким оглушительным треском, что он до сих пор стоял в ушах, как и бой похоронного колокола, как и звук погребальной песни. Из-за моего плана погиб человек. Нужно было думать лучше. Быть сильнее. Но я не знал как.

Может, Эрна просто хотела повеселиться, когда выбирала меня избранным? Классно ей, наверное. А вот мне чувствовать себя виновным в смерти Линк было ужасно.

– Живи теперь с этим, – сказал я в потолок, который становился все темнее и темнее.

Что-то больно ткнуло меня в щеку. Я повернулся и увидел роскатта, сидевшего рядом и недовольно сверлившего меня глазами, похожими на золотые монетки. Сейчас он куда больше походил на миниатюрную лисичку, чем на хорька.

– Ты голодный, что ли? – спросил я.

Зверек оскорбленно фыркнул.

– Что не так? – вопрос, конечно, хороший, интересно, как роскатт должен на него ответить?

Роскатт не сводил с меня внимательного взгляда. Я вспомнил о том, как тогда на улице почувствовал его страх и злость. Неужели он тоже чувствует мое настроение?

Я бы спросил у него и об этом, но роскатт крутанулся на месте и, резво спрыгнув с кровати, уже через пару мгновений скрылся за дверью, лишь махнув на прощанье хвостом. И куда это он? От меня подальше, что ли?

Зверек прыгал по лестнице вниз, спотыкаясь и чуть не падая. Ему не нравилась эта лестница, ему вообще ни одна лестница не нравилась, но конкретно эта, крутая, закрученная, вызывала особую неприязнь. И зачем людям селиться так высоко? Они же не птицы, чтобы строить гнезда на высоких ветвях, в надежде, что никто не доберется до их яиц.