Разлом/освобождение (СИ)

  - И ты мне ничего об этом не рассказал? - старик схватился за голову. - Ты хоть представляешь, что могло получиться если бы лекарство, которое ты без меры пил, вызвало обострение твоей болезни? Только представь, во что бы всё это могло вылиться!

  Виктор покивал. Но так, вяло. Да, он понимал, что старик прав. Понимал, но не мог не поспорить в одном, на самом деле существенном и решающем вопросе:

  - Но чтобы со мной было в течении недели, не будь у меня под рукой лекарства? Что бы я делал, когда страх едва не разрывал мне сердце! - с каждым новым словом его голос звучал громче и более злобно. Прежде чем выкрикнуть про сердце, он подскочил на диване. Уселся и грозно вперился взглядом в глаза старик. Но после замолчал. И уже тише, устало спросил. - Да как бы я жил без этого лекарства в мире, где полным полно всяких уродцев и монстров?

  Тяжело вздохнув, поняв, как не красиво поступил. Увидев в глазах старика удивление и непонимание. И ясно осознавая, что даль маху, Виктор поник головой и тихо сказал:

  - Простите. - ещё раз вздохнув, добавил. - Не со зла... просто... просто... наболело.

  Такая бурная реакция, столь неожиданная смена настроения не могли пройти мимо внимания доктора. Он, подобравшись, справился с удивлением в считанные мгновения. Справился и даже улыбнулся. По отечески, - точно сказал "И такое бывает. Не беспокойся. Понимаю"

  - Не мог бы рассказать, что такого случилось, что тебя так... - старик запнулся, ведь ему нужно было подобрать наиболее точно подходящее под ситуацию слово, но в то же время не обидеть пациента. - Встревожило?

  Виктор несколько минут молчал, не зная, как подступиться ко всему, что случилось в течение недели. Это было значительно сложнее рассказать, чем пережить, ведь воспоминания скакали с одного на другое. Яркие, пугающие и устрашающие воспоминания... как ему было передать словами все те беспокойные минуты, когда сердце сжималось, а он, покрываясь холодным потом, старался сделать вид, что не замечает проходящего мимо уродца с окровавленной пастью. Как ему было рассказать, чтобы передать в полной мере свои воспоминания о том, как этот монстр, не видимый ни кем, полакомился одним из людей в подземке. Как было можно признаться, что не только слышал и даже краем глаза видел это, но не мог пошевелиться, - боялся выдать себя и привлечь нежелательное внимание... боялся стать следующим.

  Но было рассказывать нужно. Нельзя ведь молчать, когда к тебе обращаются. Особенно ему... ведь спрашивают не из праздного любопытства, а желая помочь.

  "Да, помочь... он может помочь!" - подумал Виктор, но тут же ему стало неожиданно тоскливо, ведь получалось что он, на самом деле, болен. - "Как же тяжело, должно быть я повредился умом?"

  И самое страшное заключалось в том, что даже понимая, что монстров в настоящем мире не может существовать, Виктор их боялся... как различные дикари боятся хищников или опасных рептилий. Боялся инстинктивно. Боялся самозабвенно. Точно уже имел с ними знакомство, просто забыл об этом. Словно... словно они и в самом деле существуют, просто другие их не видят, - вот во что он, против своей воли, верил.

  - Я не знаю с чего начать, - честно признался мужчина, взглянув на доктора. - Я не знаю, что важно, а что нет... - а после, опустив глаза и совсем сникнув, тихо проговорил, - я вообще ничего не знаю.

  - Милейший мой друг! - спокойным голосом старик умудрился чуть ли ни воскликнуть. И столько было в его голосе бодрости и молодецкого, заразительного задора... что Виктор вновь посмотрел на него. - Право слово... ну чего же вы так позволяете себе раскисать? Вы молодой... - вновь запнулся. Хотел сказать здоровый, но подобное слово относительно Виктора было бы насмешкой, ведь он был ужасно худым. - Крепкий и решительный человек!

  Мужчина, сидевший на диване, невольно усмехнулся. Решительный, это слово никак не вязалось в его мыслях с самим собой. Слишком он был пуглив. И не только в последнюю неделю. Слишком многого опасался и беспокоился о разном, о мелочном. В нужные моменты сомневался, а после печалился о не сделанном в нужный момент выборе. Не мог сказать нет тем, кто его откровенно использовал. И не раз терпел обиды и оскорбления начальства, хотя после, спустя время, смело воображал, как дерзко и нагло отвечает на любые выпады в свою сторону. А так... терпел и стойко сносил насмешки и унижения.

  - Да-да, решительный! - добавил старик, увидев усмешку. - Как по-твоему, мой добрый друг, много ли людей в мире, которые взявшись расстаться с жизнь всё же выбирают сложный и тернистый путь? Путь полный боли и страданий... лишений и печалей. Ты не просто выбрал этот путь, - вдохновенно говорил психиатр. - Ты боролся за право прокладывать путь сквозь густой бурелом леса. Ни тропы, ни помощи. Ты сам, сам! - выделил он нужное слово, - решил бороться против всего мира, который так к тебе равнодушен. И будь уверен, ты справишься!