Разлом в бесконечности

Все трое уставились друг на друга, белые лица были освещены электрическими лампочками, превращавшими Т-12 в крошечную точку света в беспредельной тьме. В глазах Бема тоже был ужас, отражающийся в глазах Фаулера. У него было время подумать, пока он в одиночестве оставался за штурвалом.

Только что он летел в ярком послеполуденном солнечном свете, и внизу виднелись Скалистые горы, а в следующий миг уже летел в бесконечной ночи, и внизу не было видно ничего…

Глава 2 Когда пространство сжимается

Термометр в кабине показывал тридцать четыре градуса ниже нуля (- 36,67 °C).

Менее десяти минут назад температура была обычной — семьдесят два градуса выше нуля (+ 22,22 °C). Альтиметр по-прежнему ничего не показывал.

Все трое облачились в костюмы, в ткань которых были вплетены тончайшие электрические провода, помогающие согреться. В пассажирском салоне все тоже оказались одеты в подобные костюмы. Все, кроме миссис Барлоу. Они видели, как стюардесса Милдред тормошила пожилую леди, пытаясь облачить её в костюм.

Несмотря на кислородный баллон, все трое страдали одышкой, дыша, как обитатели подводной лодки, в которой заканчивается воздух.

— Вы знаете, что с нами случилось? — спокойно обратился к Бему Фаулер, демонстрирующий железное самообладание.

Бем так же спокойно кивнул.

— Однажды я поднялся на воздушном шаре в стратосферу. Восемь тысяч футов. На этой высоте, при взгляде вверх, небо было чёрным, точно таким же, как сейчас.

Энрайт слушал, и сердце его колотилось не только от недостатка кислорода. Он смутно предчувствовал, что сейчас произойдёт. Тем не менее, он едва смог сдержать крик, когда это случилось.

— Каким-то образом, — сказал Бем всё с тем же неестественным спокойствием, — нас выбросило за пределы земной атмосферы в открытый космос.

— Я так думал, — кивнул Фаулер.

Энрайт вытаращил на него глаза и ахнул.

— Но как же так? Это безумие! Невозможно. За три минуты нас выбросило за пределы планеты? Мы даже не видим её под собой? Нам пришлось бы лететь быстрее света!

— У меня есть предположение, — тяжело вздохнул Фаулер, — что скорость света по сравнению с нашей — ничтожно малая величина.

— Это невозможно, говорю вам! Земля, должно быть, где-то рядом!

— Ну так найди её, — сказал Бем, глядя вперёд на огромное яркое созвездие, похожее на украшенный драгоценными камнями кинжал, подвешенный остриём вниз в темноте.

— Но…

— Земли нет. Солнца нет. Здесь даже нет тех созвездий, что мы изучали в навигационной школе, нет даже Млечного пути.

Энрайт принялся кусать губы. Он был прошедшим тщательный отбор молодым человеком, как и все пилоты Pacific Airways, но ему было всего двадцать четыре.

— Ты пытаешься сказать мне, что за три или четыре минуты мы оставили Землю так далеко позади, что даже вид небес изменился?

— Нет, — сказал Бем, — мы не смогли бы. Но, похоже… — он повернулся к Фаулеру. — У вас есть какие-нибудь соображения по этому поводу, сэр?

— Есть, — ответил Фаулер. — Теория, звучащая так, как будто её уместнее услышать в сумасшедшем доме. Но, на мой взгляд, это единственная теория, способная объяснить произошедшее с нами. Вкратце, это означает, что пространство сжалось, и мы находимся на его краю.

Воцарилась тишина, нарушаемая только странным отдалённым урчанием пропеллеров. Термометр показывал сорок шесть градусов ниже нуля (- 43,33 °C).

— Пространство… сжалось? — повторил Бем шёпотом.

— Да. Я попытаюсь это объяснить.

Фаулер пристально посмотрел на него.

— Теория Эйнштейна гласит, что пространство искривлено. Ну а если оно искривлено, то, в конце концов, обогнув всю Вселенную можно вернуться в то же место, что было выбрано в качестве отправной точки. Точно так же, как и на нашей шарообразной Земле, если вы начнёте идти прямо вперёд, вы в конце концов вернётесь, пройдя двадцать пять тысяч миль, к исходной точке. Следуя этой аналогии, если вы повернётесь лицом на восток и сделаете один шаг вперёд, вы продвинетесь на три фута. Если вы сделаете один шаг назад, вы, в некотором смысле, переместитесь на двадцать пять тысяч миль, потому что это расстояние на восток от точки, где вы стояли, до точки, в которую вы вернулись.

— Я… не понимаю…

— Поймёте, я думаю. Хотя никто из нас никогда не сможет по-настоящему постичь это. Такие термины, как бесконечность и безграничное пространство, совершенно непостижимы для ограниченных умов. Итак, я думаю, произошло вот что: