Разлучница

Отпраздновав, разложили на столе Асины эскизы и принялись обсуждать. Ася, водя чуть дрожащим пальцем по листам, вслух бредила временами года, мимолетностью жизни, Богом, светом, тенью и снами. Ей внимали, вникали, сами говорили о том же. Засиделись до полуночи. Ася засобиралась домой. Марта Павловна попросила оставить папку:

– Девочки заночуют у меня, так что мы еще полюбуемся.

Ася давно спала в своей постели, а именинницы, уложив Варюшу, напряженно совещались. Утром Ася чистила зубы, а Виолетта звонила сокурснику – театральному художнику. Ася рассказывала Даше о вчерашнем за кофе, а Марта Павловна волокла на другой конец города ее папку. Ася слушала ругань Киры Петровны по поводу повышения цен, а молодой мужчина склонился над ее работами. Долго перебирал. Потом подмигнул Марте Павловне и попросил разрешения примерить ее шляпку. Придирчиво разглядывал себя в зеркале, прежде чем усмехнуться. Ася готовила обед, а мужчина звонил другу модельеру, предлагая скоренько подъехать и почти наверняка решить проблему головных уборов для будущей коллекции. Ася наносила ночной крем на щеки, когда Марта Павловна по телефону сказала, что завтра ее приглашают в дом моделей для обсуждения условий сотрудничества.

Асина навязчивая идея, безумно пестуемая химера материализовалась. Люди все-таки изменили ее судьбу, перевернули жизнь и, что там она еще навыдумывала, сделали. Пора было уточнить: люди, к делу которых она оказалась пригодна. Но вместо этого уточнения в духе Киры Петровны Ася слагала оду. «Милые, родные Марта и Виолетта, – шептала она. – Вам-то я не для дела, вам-то я не для пользы, а просто так. По душевной, что ли, однородности, по неумению и нежеланию жить как Кира Петровна. Мы не хитрим друг с другом, не льстим друг другу, ничего материального друг от друга не ждем, вот и все отношения. Сколько раз я обращалась к людям с просьбами. И никто палец о палец не ударил. Еще и обижали открытым пренебрежением, советами не искать добра от добра, не валять дурочку и наслаждаться тем, что можно купить за деньги Саши. Да и сама я, бывало, в отместку не делала для них того, о чем они смели просить. А вы ни копейки за хлопоты не возьмете и слишком бурной и цветистой благодарности не обрадуетесь. Как Виолетта мои комплиментарные словоизвержения усмиряет? «Горячо, Ася, слишком горячо. Прежде чем пить, остужать придется». А Марта Павловна вчера заклинала не путать внутренний мир с душой. «Душа, – говорила, – образец творчества неземных сил. Внутренний мир есть личное творчество. Чем дальше от образца отойдете, детка, тем ближе к нему окажетесь. Внутри нас нет обстоятельств». И это вместо того, чтобы натаскивать меня на выигрышную манеру общения с модельерами».

Саша устал от потрясений. Сделать профессией изготовление шляп было для него тем же самым, что начать изготовлять колеса.

– Я придумываю шляпы, – пробовала оправдываться жена. – И, скорее всего, ими не ограничусь.

– Перестань, мечтательница. Головной убор и есть головной убор. Колесо оно и есть колесо.

– Дом и есть дом. Однако, проектируя, ты мнишь себя творцом, – не выдержала явной несправедливости Ася.

И подумала: «Ого, я впервые ору на мужа. Так же как нынче выдержки, я с ним и девственности когда-то лишилась. Никакого кайфа, одна надежда на будущее наслаждение». Сашу сравнение шапки с предметом зодчества оскорбило. Ну не было в Асе масштаба, не было.

Кира Петровна, напротив, подобрела. Слова «заказчик» и «оплата» слагались для нее в легко расшифровывающийся наитием орнамент. Займись Ася деланием телег и найдись на них в городе покупатель, тетка благословила бы начинание, не моргнув и не перекрестившись. Не доверяла она ничьим мозгам, только сноровистым рукам. «Модисткой, значит, станешь? – уточнила она. – Родственница моя, Катька, в шестидесятом году шапочки вязала и на базаре продавала. Спекулянткой ее считали. Но, как сейчас помню, денег в матрасе было зашито…»

Даша была кратка, предварив машинальный поцелуй в щеку обращением: «Экзотическая моя мамочка».

Саша гладил Мотю и мысленно разносил Асю. Так заноситься – графика, выставки – и такой мелочью кончить. Так много обещать, так долго пыжиться и так мало добиться. Шляпница. Нет, Мотька умнее. Ее обязаны содержать, потому что она породиста, красива, ласкова и чистоплотна. Она, сытая, не прельстится грязной паршивой мышью. Умей она говорить, растолковала бы Асе, как достойно такое поведение женского пола. Вот Светочка не скрывает презрения к службе и желания быть домашней, ручной киской. Саша первый раз не дернулся, не проверил взглядом по реакции жены вслух или про себя произнес имя Светочки. Впрочем, хоть целуйся он сейчас с ней, Ася ничего не заметила бы, распадаясь на элементарные частицы в лихорадочном своем удовольствии.

Через месяц Ася поуспокоилась и сообщила Даше:

– Отец уже не влюблен. Он уже любит Мотьку.

«Ты такая умная и такая глупая одновременно. Если бы Мотьку», – подумала дочь, которую