Разлуки и радости Роуз

«Всю жизнь я мечтал о просторном доме с большими комнатами, — объяснил он. — Настолько просторном, насколько денег хватит». Последние пятнадцать лет он делал грамотные вложения, постоянно переезжал, продавая предыдущее жилье по более дорогой цене, пока наконец не купил этот дом на Бленхейм-роуд. Я все время его поддразнивала — называла дом его «резиденцией в Патни». Не поймите меня неправильно, дом чудесный, но слишком уж огромный для одного человека. Это вилла в викторианском стиле со смежной с соседним домом стеной и беленым оштукатуренным фасадом. Все выдержано в классическом английском духе. В гостиной — желтые обои в крапинку, на мебели мягкая бледно-зеленая обивка; в столовой стены окрашены в красивый оттенок бычьей крови, а лестницы отделаны панелями теплого кораллового оттенка. Спальня в нежно-голубых и кремовых тонах со шторами в той же гамме. Все проникнуто спокойным изяществом, приглушенные тона, элегантный стиль comme il faut [39]. В доме было еще четыре спальни, две из них со встроенной ванной, и кухня, о которой можно только мечтать. Чудесная глазированная терракотовая плитка на полу и электрическая плита благородного темно-синего цвета. Я вздохнула. Домик на Хоуп-стрит хоть и милый в своем роде, но никакого сравнения с Бленхеймроуд не выдерживает. Я уже собиралась позвонить в дверь Беверли, но Тревор меня опередил.

— С Днем святого Валентина, Трев, — сказала я, и он впустил меня в дом. Я протянула ему пластиковый пакет. — Ты очень популярный парень.

Виляя хвостом, он проводил меня в гостиную, где они с Бев смотрели телевизор.

— Треву прислали двадцать три открытки, — объявила я. Он примостился на большую подушку. Я вручила Беверли букет и подарки.

— Молодчина, Трев, — со смехом похвалила его она. — Некоторым пришлось довольствоваться всего одной валентинкой! Я, конечно, не жалуюсь, — с улыбкой добавила она.

Ее валентинка красовалась в самом центре каминной полки. Надпись гласила: «Ты — звезда!» Слово «звезда» выдавало дарителя с головой: открытка явно была от Тео, от кого же еще. Он сам говорил, что Бев «особенная» и «чудесная» и называл ее «дружочек».

— Как мило, — произнесла я, подавляя обиду.

— Не знаю, от кого это, — соврала она.

— Да ладно.

— Не знаю!

— Тревор написал в своей колонке, что и ты кому-то валентинку послала, — изображая безразличие, проговорила я.

— Неужели? — ответила она с загадочной улыбкой.

Но я-то знаю, кому предназначалась эта открытка — Тео, разумеется. «ЛЮБИ МЕНЯ!» — взывала валентинка с блестящими алыми буквами; наверное, он ее уже получил. Я помогла Бев разобрать открытки Тревора — в некоторые из них были вложены фотографии симпатичных собачек — и взглянула на ее многочисленные награды, медали и кубки. Когда я приходила раньше, мы всегда сидели на кухне, поэтому я никогда их не видела. Всего было двенадцать наград, и на каждой выгравировано ее имя.

— Ты действительно звезда, Бев, — тихо проговорила я, разглядывая призы. — Удивительно. Ты стала чемпионом сразу в трех видах спорта. — Она пожала плечами. — Но почему ты бросила заниматься легкой атлетикой и решила играть в хоккей?

— Потому что для бега я уже стала старовата, к тому же я не индивидуалистка, Роуз, мне хотелось играть в команде — и я до сих пор не люблю быть одна. Ненавижу работать здесь в одиночестве целый день, хоть Трев и со мной. Как бы я хотела ходить на работу, — добавила она с внезапной злобой, — мне так одиноко, что я дохожу до отчаяния; это сводит меня с ума… — Ее голос поник. Тревор вдруг поднялся с места, потрусил в прихожую и вернулся с телефонной трубкой, потом попытался положить трубку ей на колени.

— Все в порядке, Трев, — ласково сказала она. — Мне не нужно звонить другу — Роуз здесь. Отнеси обратно. Когда ему кажется, что мне грустно, он приносит телефон, — снова объяснила она. — Это он придумал, я даже его не просила — сам как-то догадался.

— Надеюсь, тебе не грустно, — сказала я.

— Не очень, — вздохнула она. — Просто иногда я чувствую себя отрезанной от всего мира, и мне не очень-то нравится работать дома, и… ладно, — она заставила себя мрачно улыбнуться, — хватит плакаться на жизнь. Есть новости о Руди? — спросила она, явно желая сменить тему.

Я покачала головой:

— Полиция продолжает поиски, но мне кажется, я больше никогда его не увижу. Ужасная история.