Размах крыльев ангела

Тамара хотела было броситься к Марии, распахнула глаза, раскрыла рот в предвкушении рассказа о чем-то необыкновенном, о событии, но была ловко перехвачена кем-то из милицейских, в форме. Этот дяденька крепко прихватил женщину под локоток, удержал, шепнул на ухо. И разом как по команде и рот захлопнулся, и глаза приняли нормальную форму. Тамара Васильевна притихла, развернулась и медленно побрела в подъезд, к себе за загородку.

– Мария Константиновна? Капитан Сергеев, – представился тот, что в форме. – Заждались мы вас.

– Простите, пожалуйста, пробки везде, пришлось на метро, – принялась оправдываться запыхавшаяся Мария.

– Да-да, пробки, – согласился с ней капитан как-то вяло, глубоко вдохнул, подставил легкому ветру сильно покрасневшее лицо.

По лицу выходило, что в выходные капитан не ловил преступников, а мирно загорал на солнышке, долго загорал. И это обгоревшее лицо, и то, как он нежился сейчас под ветерком, отчего-то успокаивало, было таким будничным и человечным, словно ничего и не случилось у них во дворе, не могло случиться.

Тогда зачем они здесь, которые в «козлике» приехали? Зачем им Маша понадобилась, если и пожара никакого нет? Неужели это Тамаре пришло в голову сдать в милицию Ивана? Тамара – это ведь тебе не Гаврила Мефодьевич, ей и дела ни до чего нет, сидит целый день на лавочке, семечки ест.

Капитан между тем вышел из кратковременной нирваны.

– Мария Константиновна, скажите, вы сегодня гостей ждете?

– Вы, наверно, имеете в виду молодого человека, такого длинноволосого, худенького? – сообразила Мария, улыбнувшись. – Это Иван, мой сотрудник, я сама дала ему ключи, чтобы он приехал и проверил квартиру. Все в порядке, капитан.

– Все в порядке? – озадаченно переспросил Сергеев. – А зачем вам понадобилось среди дня квартиру проверять, Мария Константиновна? Что-то не так было с ней? С квартирой?

– Все так. Только мне вдруг показалось, что я утюг не выключила утром. Гладила и не выключила. Я шарф гладила, вот этот… Я беспокоиться стала сильно, а сама не могла никак с работы отлучиться, вот и попросила Ивана. Точнее, не я попросила, а он сам предложил. Ну, когда я плакать начала…

Они так и стояли посередине двора. И ничего, оказывается, серьезного не произошло, но Маша беспричинно начала волноваться, от этого частила, сбивалась.

– Вы плакали? А он сам предложил? Зачем? – удивился капитан меланхолично, не переставая подставлять лицо легким порывам теплого ветра.

– Да как же? Я ведь думала, что утюг не выключила, и пожар может быть. А уйти с работы никак не могла, дел было много.

Не хотелось говорить капитану про журналистов, подумает еще, что она хвастается, цену себе набивает. Вот, мол, какая я вся из себя звезда, для глянцевых журналов снимаюсь.

– Хорошо. А больше вы никого сегодня в гости не ждали?

– Нет, не ждала. – Маша снова напряглась, еще больше. – А что случилось-то?

– Случилось, Мария Константиновна, – серьезно ответил капитан, и лицо его вдруг стало строгим, даже жестким. И стало понятно, что вся эта их идиллия на пленэре с лицом ветру была лишь короткой передышкой в трудном милицейском рабочем дне. – Пойдемте в квартиру, Мария Константиновна.

Только на пороге квартиры Маша вновь вспомнила, что ключей-то у нее и нет вовсе. Но ключи не понадобились. Милиционер Сергеев преспокойно распахнул дверь в квартиру и даже придержал дверь, пропуская хозяйку вперед.

Мария Константиновна хотела было возмутиться: что это он хозяйничает в чужом доме, но не успела. Картина открылась ей более чем странная. В прихожей еще было терпимо, если не считать пыли на комоде, а вот дальше…

Дальше, в комнате, все было перевернуто вверх дном. Дверцы шкафа открыты, все вещи выкинуты на пол, перевернуто белье на кровати, сбит в кучу ковер. Зачем-то сдернуты занавески, брошен на пол торшер, и стеклянный абажур его раскололся. И кругом вещи, вещи… На самом верху, как назло, очутилось нижнее белье, живописно блистало кружевами, и от этого стало совсем уж неловко. Можно было подумать, что сейчас, в этот момент, кто-то может заподозрить Машу в нерадивости и бесхозяйственности.

Когда-то, в прошлой жизни, похожее устраивал Бешеный Муж Македонский, когда что-то искал, но до такого даже он не доходил. Вадик? Вадик что-то искал? Не может быть, они утром вместе из дома выходили. Иван? Искал в ее квартире злополучный утюг? Абсурд.

Маша молча, вопросительно уставилась на капитана Сергеева. Может быть, это он?

Сергеев тоже молчал, внимательно наблюдал за Машей.

Маша отступила немного назад. Под ногами, прямо на светлом паркете прихожей – какое-то грязное, бурое пятно, лужа какая-то. Мария сразу ее и не заметила. В луже валялась деревянная статуэтка, стилизованный русский мужик, память о Лошках.