Размышления перед казнью

Фельдмаршал Кейтель, который снова тщетно протестовал против нападения на Советский Союз, сам сказал, что речь тут шла о весьма «уязвимых вещах». Он возражал против письменной фиксации этих мер. Но они все же были изложены затем в такой форме. Большинство высших генералов было против приказов о неподсудности и об уничтожении комиссаров без суда и следствия. Но поскольку в обеих своих крупных речах, произнесенных перед высшими чинами вермахта еще до похода на Восток (в марте и июне 1941 г.), Гитлер предельно ясно изложил, как хочет он вести эту войну (а именно: как якобы превентивную, ибо такую войну легче попытаться изобразить приемлемой для немецкого народа). Никто из высшего генералитета открыто против этой революции в ведении войны не выступил. Правда, потом большинство скептиков и оппонентов втихомолку упрекали начальника ОКВ: а почему он ничего не возразил и ничего не предотвратил? Вот так они и подбрасывали ему свою «черную метку», вместо того чтобы честно признать свою собственную внутреннюю безоружность перед Пгглером; им нечего обвинять друг друга — они виновны в своей бездеятельности сами.

Судя даже лишь по фрагментам этих (не сохранившихся полностью) секретных гитлеровских речей, фюрер считал: нападение на Советский Союз — это в основном не что иное, как продолжение той самой борьбы против коммунизма, которую он с применением «грубого насилия» (т.е. не останавливаясь ни перед какой жестокостью) когда-то вел на улицах крупных германских городов и которую он выиграл для своей партии. Теперь война мировоззрений, по его плану, должна была развернуться на просторах между Вислой и Волгой. Пгглер ссылался на то, что Советский Союз никогда не участвовал в международных соглашениях по вопросам обращения с военнопленными и ранеными и их правовой защиты. Но он «забыл» о том, что

Советский Союз (по крайней мере, на бумаге) сформулировал подробно разработанные правила обращения с немецкими военнопленными. Другое дело, что все это в значительной мере так и осталось в теории!

По существу, Гитлер, сознательно или нет (но, во всяком случае, с устрашающей последовательностью!), «обновил» тот метод, с помощью которого велась русская Гражданская война 1918—1922 гг. Там, где власть в свои руки захватывали красные, под пулями ВЧК гибли дворяне, офицеры, священники, помещики и богатые граждане. А там, где власть возвращали себе белые, под пулями уже их карательных команд падали комиссары и командиры Красной Армии.

Таким образом, теория, господствовавшая во времена Гражданской войны в России, теперь, в 1941 г., была одной из цивилизованных европейских наций превращена, во всех ее самых разрушительных и убийственных проявлениях, в теорию ведения современной войны как мировой гражданской войны.

Насчет же «особых задач» органов рейхсфюрера СС Гитлер однажды грубо сказал Кейтелю: вам нечего забивать себе голову вещами, которые касаются только полиции! Приказы о массовых убийствах осуществляются эйнзацкомандами СД, приданными каждой из трех групп армий, действующих на Востоке («Север», «Центр» и «Юг». — Прим. пер.), особыми командами СД по «обращению» с комиссарами и так называемыми фанатичными коммунистами в сборных лагерях для советских военнопленных. Для аргументации Пгглера характерно, что только осенью 1941 г., ввиду нехватки рабочей силы, он отменил свой приказ, запрещавший ввозить советских военнопленных на территорию рейха для их использования на германских предприятиях. Он боялся их сотрудничества с подпольными коммунистическими группами внутри немецкого рабочего класса и дальнейшего распространения коммунистических идей в этих слоях.

Что касается приказа о подсудности в районе «Барбаросса», главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал фон Браухич пытался перечеркнуть его своим контрприказом, который обязывал личный состав строжайшим образом блюсти традиционную строгую дисциплину. На практике приказ фюрера, как и можно было предполагать, оказал на войска минимальное воздействие: старая солдатская традиция, несмотря на смешение и смещение всех понятий, которое национал-социализм породил в некоторых головах, все-таки коренилась в армии еще слишком крепко.

Приказ о комиссарах осуществлялся войсками в различной мере (преимущественно в первые, решающие месяцы войны на Востоке), а потом был молчаливо отменен и в 1942 г. уже не действовал.

Свое моральное соучастие в появлении всех этих приказов (но никоим образом — не в авторстве!) фельдмаршал Кейтель, будучи честным человеком, не оправдывал. Эти приказы вызывали у него все более глубокое внутреннее несогласие.