Размышления перед казнью

Несмотря на наши серьезные опасения, нам почти казалось, что и в этой ситуации чутье Гитлера снова окажется безошибочным, ибо в ежедневных донесениях с Запада говорилось только о стычках боевых охранений и о военных действиях во французском предполье между линией Мажино и нашим Западным валом. Наши слабые гарнизоны отражали их контрударами, без каких-либо крупных боев, нанося противнику большие потери. Можно было и впрямь считать это вооруженными демонстрациями, нацеленными больше на то, чтобы связать наши силы на Западном фронте и разведкой боем определить как наши силы, так и нашу готовность к обороне. С чисто военной точки зрения, эти сковывающие боевые действия французской армии были для нас совершенно необъяснимы, если только французы — что маловероятно — не преувеличивали значительно силу наших западных войск или же, как утверждал Гитлер, были не готовы к войне. Это противоречило всем принципам ведения войны: бездеятельно взирать на разгром польской армии и не использовать то благоприятное положение, которое имелось у французского военного руководства, пока наши главные силы были связаны нападением на Польшу. С оперативной точки зрения, мы, военные, стояли перед загадкой: неужели Гитлер опять прав и западные державы не продолжат войну после разгрома Польши?

С полигона Гросс-Борн, места постоянной стоянки нашего спецпоезда, мы каждый второй день отправлялись в армейские и корпусные штабы действовавших в Польше войск, где фюрер требовал докладывать ему обстановку и по этому случаю встречался несколько раз с главнокомандующим сухопутными войсками, который бывал заранее проинформирован о цели нашей поездки. В ведение операций Браухичем фюрер вмешивался мало. Мне припоминаются только два случая такого вмешательства, а именно: требование Гитлера как можно скорее усилить северный фланг путем выдвижения танковых соединений из Восточной Пруссии с целью укрепления и расширения восточного крыла для окружения Варшавы восточнее Вислы.

Вторым случаем было вмешательство в операции армии Бла-сковица³⁰¹, которыми фюрер был серьезно недоволен. Обычно же он ограничивался высказыванием своих замечаний и беседами с главнокомандующим сухопутными войсками, а также некоторыми инициативами, не прибегая, однако, к командной власти. В отношении люфтваффе это имело место гораздо чаще: здесь он в интересах наземных операций лично давал указания и каждый вечер говорил с Герингом по телефону.

Доклады фюреру о положении на фронте, имевшие место в специальном вагоне для отдачи приказов, я перепоручил Йодлю, которому был придан в помощь технический персонал (по одному офицеру связи от всех трех видов вооружешшх сил; они считались офицерами связи между своими главнокомандующими и фюрером). Для большего по количеству персонала в поезде фюрера места не было³⁰². <...>

25.9.[1939 г.] в Берлине перед Галереей поминовения павших героев состоялся государственный траурный акт памяти погибшего на фронте генерал-полковника барона фон Фрича³⁰³. Погода была совершенно нелетная, и фюреру пришлось отказаться от участия в государственных похоронах. Тем не менее я вылетел в Берлин, но долетел только до Штеттина, так как берлинский аэродром Темпельгоф был закрыт туманом. Мы больше часа ожидали летной погоды, но мой пилот Функ все-таки посадил самолет недалеко от Берлина на военном аэродроме Штакен. Таким образом, я все же поспел на похороны и от имени фюрера возложил венок на гроб Фрича. Браухич и я приняли участие в бесконечной траурной процессии, в которой шли в болыиин-стае своем военные. В ней участвовал также дипломатический корпус. Фрич был похоронен на Кладбище инвалидов.

Генерал-полковник барон фон Фрич сопровождал 2-ю дивизию и 12-й артиллерийский полк, командиром которого он был назначен, всю Польскую кампанию. Фюрер долго колебался, не дать ли ему командовать группой армий или отдельной армией «Восточная Пруссия», о чем просил Браухич, активно поддерживаемый мною. Но йотом фюрер решил отказаться от этого, мотивируя тем, что тогда надо будет вернуть и Бломберга, а на это он решиться не может. Основанием же для возвращения Бломберга служило то, что в свое время предполагалось использовать его в случае войны. Поскольку Гитлер не смог сдержать своего обещания, он отклонил и назначение Фрича на высокий военный пост, ибо нанес бы тем самым тяжелый удар Бломбергу. Широко распространенный слух, будто Фрич от обиды искал смерти, является (по рассказу офицера, в моем присутствии доложившему фюреру о смертельном ранении Фрича) ложным. Генерал-полковника сразила шальная пуля в тот момент, когда он беседовал с офицерами штаба, в котором находился; через несколько минут он скончался.

Война против Польши завершилась парадом в частично разрушенной Варшаве, на который фюрер со своей свитой прилетел из Берлина.