Размышления перед казнью

Наступление было назначено на 25 октября [1939 г.] ³¹², хотя Пгглер и сомневался, удастся ли соблюсти эту дату. Однако он хотел тем самым оказать давление [на ОКХ] в целях максимального использования короткого времени на подготовку и развертывание войск. В действительности же до того еще не удалось произвести необходимые ремонтные работы в танковых частях; особенно не хватало запасных моторов, редукторов и гусениц. Кроме того, погодные условия были крайне неблагоприятными. Неизбежно возникали и другие трудности, ибо только одно решение было у Гитлера твердым: он хотел выступать при устойчивой хорошей погоде, обеспечивающей надежные условия для авиации, ибо намеревался полностью ввести в дело люфтваффе. Так миновали ближайшие сроки в ноябре, пока Гитлер не решил дождаться более продолжительной ясной морозной погоды зимой. Весь этот период главный метеоролог люфтваффе Дезинг каждый раз, давая прогноз погоды или выходя с совещания по обсуждению обстановки, от страха покрывался красными пятнами или обливался холодным потом, боясь дать неоправданный прогноз.

Разумеется, зима 1939/40 г. была для меня и ОКВ целиком заполнена работой, а также богата внутренними событиями.

В январе [19]40 г. Гитлер, поскольку надежда на ясную морозную погоду казалась исчезнувшей, принял решение отодвинуть наступление на почти застывшем Западном фронте намай 1940 г. <...>

С октября [19]39 г. на повестку дня встал важный для военно-морского флота вопрос о значении военно-морских и авиационных баз в Норвегии для дальнейшего ведения войны на тот случай, если англичане закрепятся там и таким образом установят свое господство над проливом Скагеррак и над маршрутами германского надводного и подводного флота, включая морской путь из Балтийского моря в Атлантику³¹³, а также поставят под угрозу английской авиации германские военные порты.

В декабре [19]39г., после того как были установлены отношения с норвежским военным министром Квислингом³¹⁴, выкристаллизовался смелый план овладеть норвежскими портами на морском пути. Штаб оперативного руководства вермахта создал особый штаб, и началась генпггабистская подготовка совместно с военно-морским флотом. Ввиду протяженности маршрута до Нарвика (более 2000 км), а также значительного превосходства английского флота над германским, этот план можно было назвать умеренным. Данное обстоятельство сознавали и сам фюрер, и главнокомандующий военно-морскими силами Редер. Поэтому Гитлер активнейшим образом включился в подготовку операции, причем план этот держался в тайне от сухопутных войск и люфтваффе³¹⁵. ОКВ же впервые выполняло при разработке общего театра военных действий для военно-морского флота, авиации и сухопутных войск свою прямую функцию штаба оперативного руководства Гитлера.

То, как ОКВ в этой операции, отстранив от ее разработки генеральные штабы сухопутных войск и люфтваффе, объединило центральное руководство в руках штаба оперативного командования вермахта, является в данном отношении образцовым. При этом за военные действия по транспортировке войск и их снабжение отвечало командование военно-морского флота, между тем как высадившиеся в Норвегии сухопутные войска и люфтваффе находились под прямым руководством ОКВ. Сама операция началась 9 апреля 1940 г.

Почти регулярно в Имперской канцелярии проходили ежедневные совещания по обсуждению обстановки или же полуденные доклады Гитлеру. Кабинеты Йодля и мой располагались рядом со старым залом заседаний имперского правительства. Там же находились помещения для адъютантов и машбюро. Каждый день около полудня мы выезжали из военного министерства в Имперскую канцелярию, а я иногда задерживался там до полуночи. Все это время Йодль из-за нехватки рабочих площадей на Бендлерпгграссе³¹⁶ выполнял функции начальника штаба оперативного руководства вермахта, практически работал только в здании Имперской канцелярии, и, таким образом, если фюрер чего-либо желал, всегда находился у него под рукой. Тем самым укрепились и его отношения с Гитлером, росло признание способностей Йодля, что я только приветствовал. Хотя я и желал всегда быть в курсе дела, а не стоять в стороне, мое сотрудничество с Йодлем никогда ни на йоту не омрачалось, ибо ничто не было мне так чуждо, как ревность, и ничто не могло быть для меня более немыслимым, чем связывать задачи по руководству вермахтом только с собою. Ведь сам я ничего решать не мог, фюрер оставил лично за собой это право даже во второстепенных вопросах.