Разнести повсюду весть (ЛП)

— Ну, она, наверное, была хорошей дамой, а я думаю, что если ты делаешь хорошие вещи в жизни — а она делала. Делала, не так ли? Но я думаю, если ты делаешь хорошие вещи, и ты хороший человек, то тебя ждёт какой-то своего рода рай. Я не знаю, что именно это такое. Жемчужные ворота, дороги золота, хор поющих райских ангелов, может быть, концерт Майкла Джексона или ещё что — чёрт, может быть, даже «Тако Белл» — я не знаю. Но я уверен, что это милое место. Но рай не просто где-то в небе.

— А где ещё?

— Рай — это и место на земле тоже. Как и ад. Когда ты делаешь плохие вещи, ты создаёшь ад из своей собственной жизни, ад, полный несчастья, боли и страданий. Но когда ты делаешь хорошие вещи, ты создаёшь рай. И любить других людей — это рай. Тебе становилось хорошо от любви к матери?

— Да.

— И я уверен, что ей тоже было от этого хорошо.

— Но сейчас её нет.

— Но ты всё равно можешь её любить. И я знаю, где бы она ни была, она это чувствует, и она будет знать, что ты по-прежнему любишь её и заботишься о ней. И она по-прежнему любит тебя и заботится о тебе, не важно, сколько тебе лет.

— Это просто слова.

— Нет, не просто. Я чувствую это к своему сыну. Я знаю, что он где-то наверху. Он знает, что я по-прежнему люблю его и забочусь о нём. Знаешь, я постоянно с ним разговариваю.

— Да?

— Конечно.

— О чём вы говорите?

— Ну, иногда я злюсь на него и говорю, что он большой тупица, раз оставил меня здесь внизу одного. Но чаще всего я говорю, что скучаю по нему и надеюсь, что он счастлив, и не могу дождаться, когда однажды увижу его снова.

— Серьёзно?

— Серьёзно.

— Я бы хотела увидеть свою маму.

— Я тоже хотел бы, чтобы ты её увидела, милая.

Глава 70

Сексуальное исцеление

Услышав, что Джексон пришёл домой, я поспешил вниз по лестнице.

Он посмотрел на меня глазами, красными и опухшими от слёз.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Я чуть не сделал это, — рассеянно произнёс он, выкручивая руки.

— Что сделал?

— Заехал в бар.

Я ничего не сказал.

— Если в моей жизни когда-нибудь было время, когда я в чём-то нуждался… в каком-нибудь химическом веществе… Господи, что за день!

— Плохой, да?

— Ты не знаешь и половины, — сказал он.

— Мне жаль. Я могу тебе что-нибудь принести? Сделать кофе?

— Ты мог бы поцеловать меня и сказать не быть чёртовым идиотом.

Я поцеловал его.

— Ты не идиот, — тихо сказал я.

— Я действительно заехал на парковку у «Одессы».

— Но ты не зашёл?

— Нет.

— Может быть, тебе позвонить своему куратору?

— Уже позвонил. Я не хочу пить — я не алкоголик. Я наркоман. Но Господи! У меня такое чувство, будто я расклеиваюсь. И я знал, что если выпью, то не остановлюсь, потому что это просто не поможет.

— Я могу набрать тебе горячую ванну, дать отмокнуть, пока буду делать тебе минет или ещё что. Это поможет расслабиться?

— Дети спят?

— Конечно.

— Но это будет странно, зная, что они в конце коридора.

— Мы запрём дверь. И мы будем очень, очень тихими. В смысле, тяжело говорить, когда у тебя во рту большой член.

Он попытался улыбнуться, но ничего не вышло.

— Какого чёрта со мной не так? Мой отец мёртв, и всё, чего я хочу, выпить таблеток!

— Идём, городской мальчишка. Есть больше, чем это. У тебя был плохой день. Тебе нужно кое-что, чтобы через это пройти. Уверен, твой отец понял бы это. И после того, как ты получишь шанс… расслабиться… можешь рассказать мне всё о своём дне. Что скажешь?

— Ты не думаешь, что это странно?

— Я думаю, что ты человек. Кроме того, это известный факт.

— Какой?

— Секс — хороший антидепрессант.

— Ох, я тебя умоляю.

— Когда в последний раз, получая минет, ты говорил: “О, тебе придётся прекратить, я в депрессии”?

— Я понял, что ты хочешь сказать.

Глава 71

Семейный ужин

“Семейный ужин” в доме миссис Ледбеттер следующим вечером был не очень счастливым.

Для начала, в поместье Ледбеттеров не было ничего особо семейного. Джексон был единственным ребёнком; как и его мать. У мистера Ледбеттера была сестра, Рита, которая была “счастливо разведена”. Она сидела напротив и время от времени бросала пренебрежительные взгляды на Амелию и Тони — особенно на Тони, который чавкал и ел руками, как нормальный семилетний ребёнок. Ни один из двух взрослых детей Риты не присутствовал. У мистера Ледбеттера ещё было два брата, Карлсон, с которым я уже познакомился, и Чарли, который жил в Калифорнии и приедет завтра утром на похороны.

Карлсон отпросился с обеда, но его дочь, Фрида, была здесь вместе со своим мужем, Джорджем.

— Не знаю, почему ты так себя ведёшь, Юни, — сказала Рита после долгой, неловкой тишины, бросая взгляд на миссис Ледбеттер. — Все знают, что вы со Стивеном терпеть друг друга не могли. Честно говоря, мне следовало думать, что будет облегчением видеть его мёртвым.

Миссис Ледбеттер, которая довольно неубедительно поедала рыбу-меч, отложила вилку и повернулась к золовке со странным подобием улыбки на губах.

— Кажется, после лоботомии тебе лучше, Рита. Могу сказать, ты всех нас напугала.

— Мам, тётя Рита, пожалуйста, — с гримасой произнёс Джексон. — Не перед детьми.

— Так ты их называешь? — спросила тётя Рита.

— Это довольно зло, — сказал я.