Разнести повсюду весть (ЛП)

Он стоял на месте, глядя на меня пустым, отрешённым, бессознательным взглядом. Он не принял бы душ сам, так что я поднял его под подмышки и поставил под душ. После того, как он был искупан и одет в чистую пижаму, Тони казался очень уставшим, и когда я посадил его на кровать, он перекатился на бок, подальше от меня, и закрыл глаза, прижимая руки к груди, будто ему холодно. Я укрыл его одеялом и сел рядом.

Меньше, чем через минуту он уснул.

Вдруг я подумал о его графике приёма лекарств и нахмурился.

Глава 67

В порядке до сегодняшнего дня

— Вилли, что случилось?

— Ничего, мама.

— Я тебя дам ничего. Я твоя мать, и я знаю, когда что-то не так.

— Что ж, — сказал я, моё сердце отяжелело из-за причин, которые я не мог осмыслить, — прошлой ночью скончался отец Джека.

— Мне жаль это слышать. Как Джек?

— Думаю, нормально.

— Я думала, его отец выкарабкается.

— И мы думали, но эти последние пару дней всё шло не так хорошо. Затем прошлой ночью Джеку позвонили и сказали, что его отец скончался.

— Что ж, мне жаль это слышать. Ты в порядке?

— Конечно. Я расстроен из-за него, но я в порядке.

— А по голосу ты далек от порядка, Вилли.

— Ох, мама.

— Что случилось?

— Этот маленький мальчик… Тони.

— Что с ним?

— Его слишком много.

— Что это значит?

— У нас всё было в порядке до сегодняшнего дня, — сказал я. Я объяснил, что произошло. — Он мог убиться, мама. Он так быстро оказался за этой дверью — это было как выстрел. И он побежал прямо на дорогу, а там много машин.

— Он тебя напугал?

— Чуть не довёл до инфаркта.

— И это тебя беспокоит?

— Я не знаю.

— Ты передумываешь насчёт усыновления?

— Конечно, нет.

— Тогда в чём дело?

Но я не знал.

— Как девочка? Амелия?

— Она замечательная, — сказал я. — Правда, мама. Она замечательная. Ты полюбишь её, когда познакомишься.

— И когда это произойдёт? Я не собираюсь жить вечно, знаешь ли.

— Я думал о четвёртом июля. Ты знаешь. Как мы всегда делаем.

— Вечеринка по случаю дня рождения Ноя? Мы не делали этого с тех пор, как он умер. Не то чтобы мы этого не хотели, но ты говорил, что больше не хочешь этого делать.

— Знаю. Но я думал, мы могли бы приехать в гости на праздник четвёртого июля, устроить вечеринку, как раньше.

— Это было бы очень мило, дорогой.

Я замолчал.

— Что такое? — надавила она.

Мама хорошо меня знала. Иногда я думал, что слишком хорошо.

— Вы с Джеком ругаетесь?

— Нет, — сказал я. — Ничего такого.

— Тогда в чём дело, Вилли? И ты знаешь, пока ты на телефоне, может быть, ты мог бы мне объяснить, почему не звонишь чаще. Я просто должна сидеть здесь день за днём, пока ты аж там, в Бостоне — ты мог бы с таким же успехом быть в Китае, никакой разницы — а ты даже не звонишь мне и не рассказываешь, как у тебя дела и что происходит? Я по-прежнему твоя мать, знаешь ли. Только то, что ты живёшь в большом городе, не значит…

— Мама, прекрати.

— Ты мог бы звонить чаще. Не умер бы. Я до смерти за тебя переживала, ты там один, и некому за тобой присмотреть…

— У меня есть Джек!

— Ты не переживаешь о преступности? Ты можешь идти по улице, и кто-нибудь может угнать тебя.

— Думаю, ты имела в виду угнать машину.

— Плевать, умник. Это не безопасно — вот, что я говорю. Каждый раз, когда звонит телефон, я задерживаю дыхание. Я знаю, что в один из дней это будет полиция, которая скажет мне, что тебя обезглавили или подорвали на том марафоне, которые они там проводят, или…

— Ох, мама, честное слово!

— Что ж, Иисус, Мария и Иосиф! Я переживаю за тебя. Так подай на меня в суд. Если нападут террористы, это не в Тупело, Миссисипи, в центре города спикирует вниз 747-ой боинг. Это будет в таком месте, как Бостон, где вы все такие пафосные…

— Мама, мне пора.

— Но ты не рассказал, что случилось.

Я снова замолчал.

Мама ждала.

— Просто здесь не то же самое, — наконец сказал я.

— Это и я могла бы тебе сказать. На самом деле, кажется, я говорила, но ты не слушал.

— Только то, что здесь по-другому, не значит, что это плохо. Я просто чувствую себя немного не в своей тарелке.

— Ну, если хочешь приехать домой…

— Я не хочу домой. Я просто чувствую себя напуганным.

— Ты? Напуганным? С каких пор?

— С этих самых, мама.

— Чего ты боишься?

— Не знаю.

— Ты знаешь, что всегда можешь со мной поговорить, Вилли. У нас были взлёты и падения, но я всё ещё твоя мама и всегда ею буду. Я хотела бы, чтобы ты остался там, где тебе место, со своей кровью, но я уверена, ты знаешь лучше.

— Джек нуждался в этом.

— А ты нет. Так ведь?

— Не совсем, — признался я.

— Если бы я не знала тебя лучше, то сказала бы, что ты тоскуешь по дому.

— Я не тоскую по дому!

— Ты тоскуешь по дому, да? Ну, это нормально, детка.

— Мама, я не тоскую по дому.

— А вот и тоскуешь. Ты на самом деле по нам скучаешь, да? Билли будет так удивлён, когда я ему расскажу.

— Ты ничего ему не расскажешь!

— Несомненно расскажу! Никогда ещё ты не был так далеко от дома. Чего ты ожидал?

— Я не тоскую по дому. Мне просто немного… одиноко.

— Я думала, ты замужем.

— Так и есть!

— Ну, тогда чего тебе одиноко? И бедный Джек только что потерял своего отца. Надеюсь, ты не планируешь сейчас тосковать по дому, не тогда, когда он нуждается в тебе.

— Мама, мне пора.