РазNообразный Наполеон

Есть, однако, один важный нюанс. Де Голль, в отличие от Наполеона III, совершенно не боялся сравнений с Наполеоном I. А зачем? Он тоже национальный герой, причем – де Голль это знал – даже более популярный, чем Наполеон. Парадокс: какое-то время именно популярность де Голля и сохраняла интерес к Наполеону. Не «академический», а общественный. Было это тогда, когда французам еще нравились рассуждения де Голля о величии.

…К двухсотлетию со дня рождения Наполеона де Голль планировал грандиозные мероприятия. Юбилей – в августе 1969-го, а в апреле де Голль ушел в отставку. По иронии судьбы – после провала попытки реформировать созданный Наполеоном Сенат.

Годом раньше, весной 1968-го, во время «студенческой революции», демонстранты несли плакаты «Де Голля – в архив!». В архив, в архив… Вслед за Наполеоном. Де Голль – последний национальный герой Франции. Он умер полвека назад, с тех пор – никаких героев.

Точнее, они есть, и в немалом количестве. «Короли стадионов», рок-звезды, актеры… Это нормально. Ненормально, когда отношение к героям прошлого постоянно меняется в угоду конъюнктуре. Прежде всего – политической. Де Голлю еще относительно повезло, Наполеону не повезло совсем.

Глава шестая От Помпиду до Макрона. Тяжкое бремя выбора

Это было в последний раз. Когда президент Франции много, хорошо, а главное – практически без всяких там «но» говорил о Наполеоне. Президента звали Жорж Помпиду, и он пришел на смену де Голлю. Временно исполнявшего обязанности президента (кстати, дважды) Поэра мы в расчет брать не будем.

Незадолго до своей отставки де Голль поссорился с Помпиду, что не помешало последнему стать преемником генерала и верным продолжателем «дела де Голля». Не без некоторых особенностей, однако в целом Помпиду – наследник де Голля.

И от плана отметить двухсотлетие со дня рождения Наполеона масштабно новый президент не отказался. Сорок только основных мероприятий! Еще множество акций на местах. Настоящий «год Наполеона»! Начался, по иронии судьбы, 28 апреля 1969-го, в тот самый день, когда де Голль объявил о своем уходе. Закончился в декабре перенесением останков сына Наполеона из часовни в крипту.

Много всего, но главное, конечно, две речи Помпиду. Первая официальная поездка президента на Корсику. 15 августа 1969 года, в день рождения Наполеона, в Аяччо, Помпиду дважды говорит об императоре. Сначала – в мэрии, потом – на площади Шарля де Голля, перед статуей Наполеона и его братьев. Все, все символично…

Жорж Помпиду любил напоминать о своем «крестьянском происхождении», был прост в общении и частенько обсуждал с поварами Елисейского дворца рецепты блюд. Близок к народу, в отличие от того же Голля. При этом Помпиду – блестящий филолог, знаток и покровитель искусства. И очень дальновидный политик. Он знал, что и как говорить о Наполеоне. Он сказал. Собравшаяся на площади в Аяччо огромная толпа – услышала.

«За несколько лет, почти за несколько месяцев, первый консул создал современное французское государство». Президент ясно дал понять, что Наполеон для него – не только человек Революции, но и человек порядка и государственной власти.

Помпиду – филолог. Он знал толк в цитатах и умело их использовал. Вы считаете, что Наполеон «отобрал свободу»? Вам ответит сам император.

«Люди, упрекающие меня в том, что я не дал французам достаточно свободы, забывают, что в 1804-м, когда я надел на голову корону, девяносто семь французов из ста не умели читать и знали только свободу безумия».

Помпиду говорил о Наполеоне и – вместе с ним. В конце, как и положено, про величие.

«Гений Наполеона определяет нашу историю и предвосхищает будущее Европы. Это ему мы обязаны учреждениями, которые и сегодня, претерпев неизбежные изменения, составляют основу нашего государства. Это ему французы обязаны национальным единством… Наша слава принадлежит только Франции, и нет имени более славного, чем имя Наполеона. Выйдя из ниоткуда, преодолев все, он стал всем».

Вот так. Все поняли, кто для Помпиду главный национальный герой. Это было в последний раз… В последний раз президент Франции в публичном выступлении фактически признался в любви к Наполеону. Сказал, что «Наполеон – наше все». Наступали другие времена… Времена, начало которых приблизил сам Помпиду.