Разношерстная... моя

Повод знатный, да жаль, на диво редкий. И благородные армунги из шкуры вон лезут, дабы спровоцировать друг дружку поддаться гневу. Скажем, поджечь чего-нибудь у брандов соседних армов. Впрочем, тут армунги держались стойко: страшились остаться безземельными голодранцами. Зато могли ввалиться к любому бранду, понукая того устроить пирушку в честь незваных нахальных гостей. Этакая пирушка могла прилично обчистить поместье невезучего хозяина, но ни один из его людей не мог бы похвастать хотя бы царапиной. Даже рабы. Да что там: ни одной рабыне нельзя было силком задрать юбку, чтоб не попасть под убийственный закон разделения преступного арма. И тут уж сами бранды подлавливали чужих охамевших вояк: подсовывали им девок под пьяную руку. А после во всю глотку орали о бесчинствах в собственном поместье: принуждали гостей выкладывать немалую виру за бесчестье и разорение. Все убытки такие выходки, понятно, не покрывали. Однако вовсе не сорвать с обнаглевших вояк хотя бы клок добра почиталось полнейшим бесчестьем. По такому-то делу и сам неудачливый бранд мог потерять власть над поместьем. Благо, в затылок ему дышала куча родичей – плодились северяне с большой охотой и задором.

Все это – за пару дней пребывания на пиру Свантара Бешеного – Таймир выслушал уж раз двадцать: с начала в конец и с конца в начало. Ибо первейшим поводом для гордости в нынешней стычке оказалась раздольная пирушка в поместье самого богатого бранда из соседнего арма. А наипервейшим то, что ни один из достославных свантаров не попался на уловку с девками. Уж как эти шлюхи не заголялись, как не трясли перед носом мясистыми прелестями, ни один из воинов не купился. Но и того Свантару показалось до обидного мало. Он и велел спустить с почтенного хозяина штаны, зажав его в уголке да поставив на карачки. Опоганиться, понятно, никто не опоганился. Но армунг предложил воющему от страха бранду пожалиться на якобы свершенное над ним насилие. Мужик при таких-то страстях закаялся проворачивать мерзкие подставы гостей, что всего-то и попировали в его доме каких-то сраных три дня. А могли и на неделю засесть!

Юган – единодушно признанный близким родичем по деду – ржал, как конь, от души одобряя ловкую затею мудрого Свантара. А после еще и на похабный совет расщедрился. Дескать, в следующий раз пусть гораздые на выдумку родичи заставят тех же девок поплясать перед ними голяком. А доблестные воины под это и собственноручно себя ублажить могут. Прямо за пиршественным столом. То-то память о себе оставят – ушлым брандам еще долго икаться будет. Армунг – муж прославленный, смысленный да в преклонных годах – во всеуслышание отверг столь непотребную забаву, как мальчишескую. Но Таймиру показалось, будто в его холодных бестрепетных глазах заплясали черти. Точно опробует на деле сию похабщину – понял державник, ничуть не пожалев, что не сподобится лично узреть очередную победу над ушлыми брандами. И радуясь, что Ялька куда-то убрела от пьяного разгула, каковые шибко не одобряла.

Пусть даже северяне ей здорово понравились – вот еще странности темной загадочной души заморской нечисти. Казалось бы: девица она сдержанная, приличная и воспитанная Отрыжкой в подобающей строгости. Но вот же изворот девичьей сущности: безбашенные, не знающие удержу северяне пришлись Ялитихайри по сердцу. Чуть ли не с первой встречи с обитателями того арма, что граничил на севере с Харангом. Первый же бранд, к кому они попросились на постой после выматывающей гонки к границе, обошелся с ними достойно. За серебро отблагодарил не только доброй пищей, но и отменной одежкой. А главное, выдал им массу полезных советов и дружеский привет к дальнему родичу. Родич также принял их с добром и хлебосольно. Закон гостеприимства в этих суровых краях исполнялся неукоснительно. От серебра и он не отказался – с чего бы такие нежности? Но на остальное добро проезжих не обзарился и проводил их с честью. Да с очередным приветом к старому дружку, что обитал в соседнем арме.

Так они и пробирались по северным землям от привета до привета, отбиваясь лишь от случайных беззаконных шаек. Впрочем, и тех здесь водилось не густо – северяне истребляли их с охотой и рачительностью ухватистых хозяев своей земли. Серебром путешественники, конечно, пооскудели, пусть и выменяли его в Харанге на золото прилично. Но, о своей расточительности не печалились, радея лишь о скорейшем завершении похода. Ибо обрыдло им уже слоняться по чужим пределам до крайности. Только Яльке все было в новинку да любопытно. Всю дорогу она не вылазила из волчьей шкуры, добавляя спутникам почета, а то и благоговения местных. Тут издревле почитали волков с медведями, как неких прародителей могучих северных воинов. Развели вкруг них столь изрядную на выдумки мистику, что диву даешься. Ручную волчицу двух антанов привечали в каждом поместье с особым радушием. И ни черта не опасались ее возможных зверских закидонов, зная истинную цену ее мнимым сородичам.