Разношерстная... моя

И что-то там еще – Ялька уже не слушала. Она бесшумно скользнула за кресло, протиснулась в лаз и прикрыла дверку. Тихий щелчок, и вот уже волчица помчалась прочь по узкому темному лазу. Это тебе не подземелье королей Харанга: ни каменных стен, ни простора. В таком-то лазе взрослому мужику тяжеленько придется. В три погибели согнется, да поползет на полусогнутых. Так что погоня – случись такая – ее уже не достанет. И тут Ялька встала, как вкопанная. Ее озарило: Таймира во дворе не было! Вот что ее грызло. Нет, он несомненно где-то неподалеку – Ялитихайри же его чует. Но совсем не с дядькой Хранивоем, а… Через мгновение чутье подсказало: Таймир где-то впереди. А чего он там может делать, как не поджидать оборотенку на другом конце лаза? Он же из Тайной управы, как-никак. Ведает, как сподручней ловить всяких злодеев.

Ялька мысленно усмехнулась и принялась вынюхивать лаз. Сюда время от времени заползала всякая живность. Она же выискивала лишь те следы, что могли привести к какой-либо норе. Старую заброшенную барсучью нору она не учуяла, а, скорей, угадала. Обернувшись барсуком, принялась подрывать стенку лаза, ощутив надвигающуюся опасность. Но не позабыла впопыхах разбрасывать вырытую землю по полу, дабы не привлекать внимание. Как не торопилась, но, когда в лаз спустился потерявший терпение Таймир, сумела втиснуться в отрытую нору, лишь свернувшись клубком. Так что суженый протащился мимо, не приметив следов ее труда. Только навонял горящим факелом почем зря. Носит его нелегкая! Пропустив его, Ялька вновь принялась за работу. И в этот раз уже не растрачивала себя на заметание следов. Потому и успела вывалиться в барсучью нору прежде, чем неугомонный державник приперся обратно. И, конечно же, сразу обнаружил свежевыкопанную нору.

– Ялька! Вернись! – разорался он, как придурок.

Можно подумать, она так и спешит прыгнуть в его объятья – нашел дуру! Развалившись в обширной гнездовой барсучьей норе, Ялька вздумала, было, немножко отдохнуть. Но тотчас всполошилась: а ну, как он знает, где эта нора наверх выходит? Небось, все тут излазил, охраняя своих государей. Пришлось подыматься и лезть наружу ящерицей, ибо барсук у нее вышел здоровенный – не протиснуться. Наверху чуть не столкнулась с дружинниками, что носились вкруг кремля. Разыскивали заполошные…, сами не знают что. Им велели, они и побежали стараться. Но, кого ловить, державники им, понятно, не растолковали. А хватать бродячую собаку – когда нужно готовиться схватить кого поважней да поопасней – нормальному мужику в голову не придет. Они и не глянули на нее, даже шугануть не потрудились. Ялька неспешно потрусила прочь, заботливо прислушиваясь, как где-то у тайного лаза орет да чертыхается выбравшийся наружу Таймир. То-то дружинники сейчас с него удивляются!

– Не может быть, – сухо постановил Хранивой и устало опустился в низкое кресло для гостей.

– Я что, по-твоему, вовсе со страху ума лишилась? – недовольно скуксилась государыня. – Иль двух мыслей чужих связать не могу? Это у твоей оборотенки мозги набекрень. Убивать не буду. И тут же: я не говорила, будто не стану тебя убивать. Я понятно, гадаю: на кой она тут вообще объявилась? Просто попугать? Не слишком ли велик труд?

– И того не может быть, – согласился Хранивой.

Он все елозил, разминая одеревеневшую в седле задницу. Кажись, десяток лет в седле провел безвылазно, а минуло лишь шесть дней. Они неслись домой без отдыха, меняя коней. Это Таймирке, как с гуся вода, а в его лета подобные труды неподъемны.

– Так, как же прикажешь понимать ее выверты? – ехидно переспросила Твердислава.

И отпила из стеклянной раскрашенной чаши медовой воды с мятой.

– Как она сказала, так и понимай, – безотчетно отбрехался старшѝна, тяжко глянув на чашу. – Она лжи не ведает. Порода такая. Либо отмалчивается, либо прямо в глаза лепит правду-матку.

– То есть, ты лично разобрал ее хитромудрствования?

– Вполне.

– Таишься?

– Зачем? – устало распустил плечи Хранивой и навалился на низкую спинку кресла. – Все просто. Убивать не буду, значит рвать тебя зубами в облике волчицы. Да кусать в облике змеи или ящерицы. Это она в дороге из Харанга себе новый облик приобрела. Где тока нахваталась поганка?

– Не слишком ли ты умилен, расписывая ее чудовищную суть? – обидчиво взревновала Твердислава сухим тоном.

– Ты о ее чудовищной сути поосторожней, – хмуро посоветовал старшѝна. – Не нам с тобой о ней судить. Это еще разобраться, у кого она чудовищней.

– Ладно тебе, – чуток застыдилась государыня, отводя глаза.